– Кэп, подходим! Вон купола, – Боцман уже суетился с якорем и концами.

– Не торопись. Там к причалам не подойти, корабли стоят. Может, обогнём остров левым боротом и к магазину, к деревушке?

– Там яхтсменов не любят.

На подходе к Кижам

Мы обходили остров, рассматривая храм и берега в бинокль, ища место для стоянки. Но наш взгляд постоянно упирался в таблички «ПРИСТАВАТЬ НЕЛЬЗЯ» или «ЯКОРЯ НЕ БРОСАТЬ». Наконец, подошли к рыбацкому пирсу на дальней оконечности острова, где было несколько домов и магазин. Положив с кормы якорь, подошли носом к пирсу и уперлись в табличку «Туристам НЕ вставать». Решили сходить по очереди, или пусть Боцман будет разведчиком, сходит в музей, храм и магазин. По времени на это отводилось полтора часа. Сам же я занялся приборкой в каютах и просушкой хлеба, который хранился в белых холщовых мешках. Погода этим летом выдалась дождливая, и хлеб из-за влажности постоянно плесневел.

Разложив хлеб в кокпите, под солнцем, я прилег в кают-компании, и уж начал было дремать, как был поднят стуком в борт. Поднялся на палубу и увидел стоящего на пирсе милиционера – молодого парня лет двадцати пяти. В одной руке тот держал рацию, в другой – велосипед.

Пока я говорю с блюстителем порядка, пришли за нашим хлебом

– Вы капитан?

– Да.

– Вы знаете, что здесь нельзя приставать?

– Да.

– Тогда прошу отойти от пирса и стоять на якоре.

– Боцман пошёл в магазин и скоро вернётся. Я каждый год здесь бываю и пристаю именно здесь, нам заповедник не нужен. Мне будет трудно одному подходить к пирсу – место здесь неудобное, да и ветер боковой сильный. Может, разрешите постоять до возвращения Боцмана?

– Ладно, но не больше часа.

В знак благодарности я протянул милиционеру 50 рублей, по московской привычке:

– Спасибо! Держите на пиво, погода-то шикарная.

– Я не пью!

– Ну, пригодится…

– Нет! Это вам не Москва, где все продается и покупается и менты продажные…

– А вы что, там бывали?

– Да, бывал. К земляку своему заезжал. Он здесь работать не смог и подался в столицу к родственнику, так тот его в гаишники устроил. Теперь отрабатывает.

– Ну и как?

– По-вашему, он как человек живет, а по-нашему, как бандит.

– А у вас что же, этого нет?

– Да нет, почти. Все на виду. Это у вас там людей, как деревьев в лесу, не уследишь!

– Что же вы не остались в столице?

– Мне и здесь хорошо. Здесь Родина.

– Скоро здесь никого не останется, Родина о вас забудет.

– Да, людей все меньше. Но ничего, Бог даст, поднимемся! Россия вообще если возродится, то только окраинами! Так, договорились – через час уходите!

Милиционер уезжает, а я только теперь замечаю гвалт и кружение чаек над кокпитом, которые стремятся схватить и поднять в воздух батон белого хлеба.

– Вот они, местные менты и гаишники!

Боцман осмотрел заповедник, узнал, куда лучше приставать и с кем договариваться, если подойти к пассажирским причалам с другой стороны – с парадного входа, куда подходят четырехпалубники, и мы отошли, как я и обещал служителю правопорядка.

Боцман Володя, в ожидании команды Кэпа: «забрать конец»

Шардоны на Онеге это одно из самых красивых мест. Не побывать там нельзя. Мы уже хорошо изучили акваторию островов и знаем, как подходить, где встать. Это сейчас на яхтах стоит столько современных приборов – и эхолоты вперед смотрящие, и навигационные системы в кокпите, и радары, и приемники погоды, даже неинтересно ходить становится, а раньше вообще ходили по бумажным картам и компасу, по пеленгам. Эхолоты не у всех были. Эти острова – любимое место яхтсменов из Петрозаводска, и у каждого своё укромное место. Шторма на Онеге ого-го какие бывают. Мы же стояли не на самом защищенном месте, но зато с него открывались виды на волшебные закаты. Яхтсмены сюда не вставали. А мы со своей кучей якорей и длинных швартовых концов с опаской, но вставали. Именно здесь нам удалось поймать трех сигов по килограмму и закоптить их.