В глубокой задумчивости шел Ахемен, низкие седые облака над его головой куда-то очень спешили. Он брел, неслышно ступая мягкими туфлями на тонкой кожаной подошве.

– Ни одной звезды на небе, – сокрушался энарей.

Вдруг теплый ветер приоткрыл небесную занавеску, и две яркие звезды весело глянули на ночного путника. Ахемен залюбовался Кастором и Поллуксом, двумя неразлучными небесными странниками, известными еще с «Иллиады» Гомера, и мерцавшими желто-зелеными огоньками, энарей остановился возле самой расщелины.

– Да, Ксеркс… Привел бы я его к тебе, Сенамотис, но далеко он сейчас, – задумчиво произнес энарей, глядя на небо.

Не успели эти слова сорваться с его губ, как рядом с ним зашумела дерн и зверобой возле старого вяза, а от большого камня отделилась серая тень. В следующее мгновенье он четко услышал человеческий голос: «Я здесь!».

Энарей вздрогнул, – «Кто это?», он никого не ожидал увидеть возле древнего вяза, тем более, молодого князя в такое позднее время. Ахемен быстро совладел с собой – он одернул широкую накидку, поправил красный колпак и стал вглядываться в фигуру человека в темном дорожном плаще – сомнений быть не могло, это был Ксеркс.

– Приветствую, князь! Храни тебя Папай! Рад видеть тебя живым и здоровым.

– Приветствую, живи долго и ты, Ахемен!

– Успешен ли был твой поход с Фарзоем?

– Успешен, Фарзой шлет тебе пожелания здавствовать.

– Великие боги услышали нас! Папай и Гойтосир сжалились над царевной.

– Я тоже просил их!

– Ты правильно поступил, что приехал, Ксеркс, – говоря это Ахемен предвидел, что последует за горячей встречей двух молодых влюбленных, если он оставит их наедине.

Откуда знал энарей, что будет в этот вечер? Может быть, это две далекие звезды шепнули ему об этом? Но он смиренно согласился с решением неба.

– Она спрашивала про меня? – нарушил молчание Ксеркс.

– Спрашивала? Все ее мысли о тебе! – Ахемен изучал лицо молодого скифа. – Ты возмужал, князь, и изменился. Настоящий скифский воин!

– А, как царевна?

– Хотела ехать к тебе, царь не разрешил. Она даже начала бредить из-за горя. Просила меня найти тебя, хоть и понимала, что ты в Ольвии.

– Веди меня скорее к ней!

– Будь, по-твоему! Хоть я и изменю слову, данному Скилуру.

Слово царское – закон для меня! Но я нарушу его.

– Какой закон, энарей?

– Я обещал Скилуру быть неотлучно с его дочерью и успокаивать ее. Но никто другой не должен был войти в ее опочивальню до самого отъезда царевны на Боспор.

– Я отдам тебе все, что есть у меня, – князь вытащил мешочек с золотыми монетами, но Ахемен движением руки остановил его:

– Спрячь свои богатства, добытые в бою. То, что принадлежит тебе по праву неба, не нуждается ни в какой оплате. За это тебе не надо сражаться. Не золото здесь решает, совсем другие силы.

– Готов жизнь свою отдать за минуту встречи с ней!

– Я знаю! Она будет твоей в эту ночь, – и в подтверждение этих слов энарея запел тихий ветер птичьими голосами, а вяз осыпал скифов мягкими листьями.

– Большего счастья нет для меня на земле! Как мне благодарить тебя?

– Не торопись хвалить старика. Прежде, чем мы отправимся к ней, дай мне слово уехать с рассветом, и больше никогда не искать встреч с царевной. Для спасения брата едет она в Пантикапей, не по своей воле! Во имя спасения Кирана, отступись от нее завтра.

– Я не могу обещать тебе это. Сенамотис значит для меня больше, чем сама жизнь. Краски мира померкнут для меня без надежды. Не лишай мечты хоть иногда видеть ее!

– Но у вас будет целая ночь, и эта ночь станет длиннее самой вечности.

– Как может быть несколько часов длиннее наших жизней?