— Сколько им? — решаю зацепиться за эту тему, чтоб отвлечь его от себя.

— Камиле шесть, Назару десять. И сразу предупреждаю: тема их матери закрыта. Никаких вопросов. Ясно?

— Да.

Становится вдруг очень жалко этих детей. Такой отец, Инесса и нет мамы. Даже говорить про неё нельзя. Это очень грустно. Но Руслан вряд ли способен такое понять. Зато я опять ощущаю холодное одиночество и пустоту в своей голове. Вдруг я всё же не сирота и у меня где-то есть мама? Очень хочется верить в то, что меня там, в большом мире, кто-то ждёт. Мало ли что сказал Адиль. Верить тому, кто торгует людьми глупо. Но ему я почему-то всё равно верю. Странная…

По лестнице раздаётся топот ног. А ещё маленькая Ками снова плачет. Да так горько, что у меня сжимается сердце. Инесса несёт её на руках. Девочка сжимает в кулачке сломанную корону.

Руслан только тяжело вздыхает. Мне хочется дать ему по голове за равнодушие. У него плачет дочь! Её же надо взять на руки, успокоить. Нет, он стоит. Я уже собираюсь сделать это сама. Руслан не даёт, поймав меня за руку.

— Слушаю, — строго смотрит на сына.

— Она уронила, а я дверью сломал, когда пытался захлопнуть. Случайно.

— Ты специально! — громче рыдает Ками, дёрнув ножкой и ударив Инессу по бедру.

— Стоп! — произносит Руслан, и малышка тут же прекращает истерику. Только крупные слезинки ещё блестят на ресницах.

Он обходит меня, забирает дочку у Инессы к себе на руки. Я, застыв, смотрю на то, как этот человек вдруг превращается в отца.

— Я оставлю Инессе деньги, повезёте Назара в школу, зайдёте в магазин и купите новую корону.

— Какую я захочу? — малышка окончательно успокаивается.

«Манипуляторша» — одними губами произносит Инесса.

— Какую захочешь, — легко соглашается Руслан. — Назар, твоя сестра все ещё ждёт извинений, — строго напоминает старшему сыну.

— Извини за то, что сломал твою дурацкую корону. А за дурочку извиняться не буду! — упрямо смотрит на отца мальчишка. — Почему я должен извиняться за правду?

— Она была не дурацкая, — Ками цепляется за слова, снова собираясь рыдать. У неё даже губка нижняя дрожать начинает.

— Инесса!

Одно его слово и управляющая домом забирает девочку на руки.

— Да! Я хреновый отец! — выпаливает он мне и резким шагом скрывается в соседней комнате.

Я стою и не понимаю, что мне делать. Камила притихла, а Назару, кажется, всё равно.

— Завтракать. И прекратите ругаться. Довели опять отца с утра пораньше. Ты тоже завтракать! Чего встала?

Пропустив Инессу с Ками на руках вперёд, иду следом как раз туда, где скрылся Руслан. В столовую.

Стол уже накрыт. Хозяин дома сидит в его главе, пьёт кофе и смотрит в телефон. Инесса сажает на стул малышку Камилу. Девочка тут же слезает с него и бежит к отцу. Стоит молча, смотрит на него. Он отрывается от гаджета.

— Папулечка, извини нас, пожалуйста, — выговаривает крошка.

А Назар нет. Он к отцу не подходит и даже не смотрит на него. Молча ковыряется в тарелке с кашей.

— Я уже не злюсь. Иди, садись на своё место и поешь.

Девочка убегает, садится за стол и тоже принимается за кашу.

Мне же достаётся место рядом с Русланом. Смотрю в свою тарелку и меня начинает мутить. Рядом с кашей стоит стакан апельсинового сока. Хватаюсь за него и жадно делаю несколько глотков.

— Еда так отвратительна на вид? — усмехается Руслан, откладывая телефон в сторону.

— Ассоциации неприятные, — выдаю я и тут же прикусываю язык.

— Это какие же? — хмыкает Зверь.

Я ещё раз смотрю в свою тарелку на белёсую молочную кашу с кусочком масла и свежими ягодами, уложенными с края.

— С тем, чем ты вчера так тщательно залил мне рот, — отвечаю шёпотом, чтобы не услышали дети, — и я едва не захлебнулась.