Орала я долго. Топала ногами, бросалась личными делами, грозила небесными карами и вечным поносом. Те сотрудники, что были со мной немного знакомы, сливались со стенами и медленно ползли в сторону выхода. Бандитская ряха, легко и мимоходом высвободившись из «браслеток», смотрела со всё возрастающим интересом.
Ни одна из сказанных в запале угроз сбыться не пожелала. Тогда я перешла на мольбы и даже попыталась пустить слезу, но легче разжалобить каменную статую, чем Скоропута Райкконена. И снова оставалось лишь торговаться в мелочах.
– Ладно, – смирилась я. – Сделаю. Но заявление по собственному прямо сейчас напишу, и ты его при мне завизируешь. Неделю отработаю, а дальше до свиданьица. Когда там эти отборочные балы? Ох, жалость какая: получается, только на первый из трёх и успею… И второе: с этим поганцем я работать не буду. Только одна. Вот тут хоть на части режь!
– Уночка, – вытащил ещё одну бумагу Скоропут. – Ну, вот что ты сразу, а… Хороший ведь мальчик, умненький, полезный…
– Шантажист ты хренов, дядька, – процедила я сквозь зубы, рассмотрев документ и поняв, что и тут проиграла. – И расчёт мне не забудь подготовить. С премией.
В участке было непривычно тихо, сотрудники жались к стенкам, жалобщики прикусили языки, глядя на не менее перепуганных стражников. Одна только бандитская ряха задумчиво чесала щетину, пристально всматриваясь в моё перекошенное от злобы лицо.
– Это не я! – на всякий случай рявкнула я бандиту. – Похожа просто.
И вышла из участка. Хотела с гордо поднятой головой, но споткнулась о коробку с бумагами, взвизгнула и чуть не растянулась на пороге. Вовремя подхватил на руки поганец, и он же удостоился рукоплесканий от нервно выдохнувшего участка.
– Пироженку? – оскалился в два белых ряда Эрик, поигрывая бровями. – Что-то нервная ты у меня, Уночка. Так ведь и язву заработать недолго…
– Видеть тебя не могу! – из последних сил попыталась крикнуть, но всего лишь всхлипнула я. И зажмурилась.
Хуже всего, когда не можешь делать то, что тебе хочется. Или, наоборот: не знаешь, чем обернутся твои хотелки. И что за них прилетит.
В этот раз и желание сбылось, и прилетело за него одновременно. Поганца я действительно, открыв глаза, не увидела. Впрочем, всего остального тоже. И заревела белугой, поняв, до чего глупо и недальновидно лишила саму себя зрения на неопределённый срок.
– Ой-ёй, – вздохнул поганец вместо меня.
Глава 9
Нет, ничем таким страшным дядька меня не шантажировал. Всего лишь показал мой трудовой договор с полицейским управлением Альматы.
Дотошность Набоды Козельской при сдаче жилья переходила все мыслимые границы. Как она ещё не разорилась с таким-то подходом к арендаторам! Да, конечно, не разорилась бы: её доходные дома считались самыми чистыми, безопасными и приличными, а на такие квартиры всегда спрос есть. Если уж под её неусыпным взором находилась даже полицейская казарма и женское общежитие швейной фабрики… Помимо бесчисленных правил для своих жильцов, Набода ввела ещё такую моду: требовать от арендаторов справку с места работы. Будто звонкой монеты в качестве подтверждения порядочности ей мало!
Вот я и упросила дядьку взять меня в штат. Сотрудником я была чисто номинальным, на деле же обязанностей не имела и даже положенная мне минимальная оплата возвращалась обратно в бухгалтерию. И всех это устраивало ровно до текущего дня, пока Всевидящее око не вздумал приспособить меня к действительной работе.
Кроме того, Скоропут покрывал разные мои мелкие шалости, если я была в них замечена. А при случае отвёл бы от меня беду посерьёзнее, в этом я была уверена. Но все заявления от горожан, где фигурировало моё имя, всё равно тщательно хранил в отдельной папке и ею он и сверкнул напоследок для пущей убедительности. На папке ещё было выведено: «5000 сто́ринов/10 висяков». Цифры были зачёркнуты и поверх них нацарапаны новые: 4000 и 8 соответственно.