К невиданной зелени постепенно пригляделись, оценили, распробовали… И когда из столицы наконец доехал вызванный отряд зачистки, то горожане Альматы проявили удивительную солидарность с местными властями и оплошавшими магами, убедив приезжих королевских клириков, что ничего, собственно, и не произошло. Ошибочка с заявкой вышла. А что зелено так в нашей полустепи – так это программа по озеленению города, ага. Чтоб, значит, дышалось легче. Спасибо мэру и магической ассоциации, что так заботятся об облике города и здоровье честных тружеников.

Что, говорите, растений таких никогда не видели? Так это новый сорт вьюнка ползучего недавно вывели: чёрненький в голубую крапинку. И что, что он с зубами? А чем ему ещё мух пережёвывать? Вы мух тут вообще видели? Нет? То-то же. Может, кваску с дороги? В такую жару самое оно…

Квас на основе дурын-травы отшибал всю память за последние сутки. А по пробуждении можно было внушить человеку что угодно – во всё поверит. Вот и клирики отбыли с чувством выполненного долга, уверенные в том, что задание справили в полной мере. Иначе за несанкционированное создание множественных точечных порталов в неизвестный и потенциально опасный мир загремели бы наши колдуны под столичный трибунал.

Жить иномирные растунции почти не мешали, да и пользы от них оказалось куда больше, чем вреда. До полноценной степи эти места не дотягивали, но земля всё равно была скудная, а климат засушливый и переменчивый. Жаркое удушливое лето сменялось сухими пронзительными ветрами и морозами. Редкая зима выдавалась снежной, а оттого переносить её было куда тяжелее, чем на том же севере.

На городских окраинах растунциям никто не мешал – они и раскинулись буйными зарослями. И то ли из своего мира воду несли, то ли из наших неведомых глубин, куда мы колодцы докопать не могли, тянули, но чувствовали они себя вольготно. Да ещё и щедро делились влагой, испаряя её по ночам. И вот когда народ заметил, что дышать в засушливой Альмате стало намного легче, а в первую же зиму выпал снег, прежде отметившись обильными осенними ливнями, то последние сомнения в их пригодности исчезли.

Растунции были разные: и красивые, и агрессивные, и съедобные, и застенчивые, и полезные, и ядовитые. А некоторые даже ворчливые. Вели они себя по большей части смирно, да многие даже не успевали толком вырасти – ушлый народ мигом под разные нужды срывал.

Конечно, учёные мужи окрестили иномирную флору по-умному и даже классифицировали, но станут ли простые люди те зубодробительные слова запоминать! Да и народные названия отражали суть растунций куда точнее. Так что тот зубастый вьюнок был никакой не конво́львулюс по-научному, а просто мухожорка ползучая. Ползучая – в прямом смысле, а не так, как вьюнок по стенам вьётся. Ну да и к такому привыкли.

Очень быстро на главном городском рынке возник особый ряд. И торговали там весьма бойко. Декоративные растунции и их семена с охотой покупали на букеты и домой. Для уюта, стало быть. Цветы у таких растунций были яркие, невиданные, необычной формы и расцветок. А уж характеры… Относительно безобидными считались настырции прилипчивые, гордензии нахальные, культяпки миловидные, сбегонии, наплюмерии, феялки взлелеянные и разнообразные кактотактусы.

Немалая часть пригодилась в аптекарском деле, например, та же дурын-трава, хмышня красивейшая, драцена вечномолодая и драцена вечнопьяная, спатенькифиллум, пофигитум приземлённый.

А если повезёт найти цыплятку недожаренную или нечайное дерево, то о еде и питье можно неделю не думать – пары плодов хватает, чтобы надолго насытиться.