Так, представь, что это просто интересный сон. Я этакая авантюристка без страха и упрека. Из тех женщин, что и избу горящую остановят и в коня войдут. Хм… Надеюсь, тут никто мысли не читает. Одна из дверей отворилась, из нее вышел старичок. Я обрадованно к нему рванула.

— Подскажите, а где занятия?

— А пройдем, милая, со мной. Нам по дороге.

То есть я буду учиться вот с этим седым и с длинной бородой?

— Это у тебя там… инферно шибануло?

— Думаю, да.

— И ты целая, руки-ноги не потеряла?

— Нет.

— А жаль, — старичок вздохнул и продолжил свой путь по коридорам. Только он мне уже не казался таким уж безобидным. — Понимаешь, милая, ограничили нынче законом на разумных животных опыты проводить. А я количество лап не дошил.

— А у меня не лапы. — Мой голос дрожал, но я постаралась активно мотать головой при этом. Чтобы, не дай бог, не подумал, что я подхожу под его эксперименты.

— А хочешь?

— Что? — Я даже икнула от переизбытка чувств и недостатка воды в организме.

— Лапы. Я пришью.

— Н-нет, спасибо.

— Ну ничего. Я немного расширил выборку в своем эксперименте, — осмотрел выглядывающие из платья ноги в страшных серых ботинках, — твои подойдут. Если ноги отвалятся — приходи.

Они тут все такие логичные сверх меры? Но я все равно последовала за старичком. Как-никак грозился ноги не оторвать, а пришить.

Весь путь до класса я пропустила. А это был именно класс. Самый стандартный школьный класс. Деревянные парты — каждая для двух человек — и доска с изображением того, чего нет у Железного Человека. Никого, кроме нас с дедом, больше не было в помещении.

— А почему тут пусто?

Старик присел за одну из парт, перед ним из воздуха появилось перо, чернильница и пергамент. Понюхав чернильницу, старик ответил:

— Так все еще в столовой едят. Это у меня диета — буду завтракать после урока у медперсонала. Ты тоже можешь присоединиться. Коли кровь густая, потом пришивать легче.

Я окончательно поняла, что буду сидеть как можно дальше от этого бородатого. Выбрав место у окна за второй партой, стала по примеру старика доставать писчие принадлежности. Может, стоило сесть на первую парту? Заучек же любят. Но что-то боязно совсем. Если тут такие ученики, то какие преподаватели?

Дверь класса с шумом отворилась, и внутрь влетел Акела. Сверкнул белозубой и немного клыкастой улыбкой и сел рядом со мной.

— От тебя так несет, что невозможно не найти. — И снова улыбнулся на все свои… хм… больше сорока уж точно — такого количества зубов я еще не видела. Он смотрел на меня, как будто комплимент сказал. А что я должна ответить?

— Э-э, и тебе не вонять.

Улыбка спала с лица качка. Надеюсь, он не работает в паре со старикашкой. Один пришивает, другой отрывает. Акела почесал нос, но, когда уже решил что-то сказать, его перебил возглас:

— Дура!

И я даже не обиделась. Потому что. Да потому что сам Дурак.

Рыжий молодец уселся на парту передо мной и дружески шлепнул меня по плечу. Во-первых, это ж какой длины лапищи, что смогли меня достать. А во-вторых, он так шлепнул, что я свалилась по инерции на Акелу. Пытаясь слезть с мощной тушки вчерашнего знакомого, я и смогла, что только укоризненно прохрипеть.

— Ваня, я же проси-и-ила.

— Понял, поумерить силушку богатырскую. — Дурак решил исправиться, схватив меня за рукав, подтащил обратно на стул. Рукав треснул. Акела зарычал.

— Не смей делать ей больно. Она не может лечиться. Идиот.

— Не Идиот, а Дурак. Сам ты Идиот. — Акела привстал и угрожающе навис надо мной и партой. Они ж так меня прибьют и не заметят. И тут в класс зашел человек в очках, Акела сразу успокоился и сел обратно на стул.