Девушка вдруг жадно впилась меня губами и стала даже покусывать. Я отвечал на поцелуй, хотя ее покусывания становились не всегда казались приятными.

– Что? Я что-то не так, да? – говорила Таня, стараясь при этом прикрывать особо интимные свои места.

Может, я и еще чего хотел, но было достаточно и того, что есть – молодое женское тело, трепещущее от моих прикосновений. И я прикасался, к Тане, она была неловкой, но старалась отвечать на мои ласки. А после я уложил ее на диван, стараясь не смотреть на расширенные и, казалось, немигающие глаза девушки. Она ничего не предпринимала, только обнимала меня за плечи. Чувствовалась неопытность.

– Ай! – вскрикнула девушка, после вскрикивания перерастали в стоны…

– Тебе было хорошо? – укутываясь в покрывало, которое мы только только что бессовестно мяли, спросила Таня.

– Конечно, хорошо! – несколько слукавил я.

– Слушай, Таня, а ты же дружишь с Катей? – спросил я.

– Да… а об этом прямо сейчас обязательно говорить? – девушка показала обиду.

– Почему нет? Ну, можешь не отвечать, – сказал я и демонстративно отвернулся, начиная одеваться.

– Ну не обижайся! – спохватилась Таня. – Ты же сам знаешь, что я у них даже свидетельницей буду, а ты свидетелем. Так что мы…

Не понял я до конца, что – мы… Но вот информация, что любимая подруга Витька является лучшей подругой Тани, у меня и так была. Нельзя спускать на тормозах никакие обиды, ни угрозы, нельзя оставлять незакрытыми свои дела. Иначе все это может сослужить нехорошую службу.

– Ты сама-то знаешь, чем занимается Витек? – спросил я.

– Ты вы же с ними вместе… Но фарцует он, это все знают. Ты же помогал добывать икру, чтобы менять ее на джинсы у интуриста, – удивленно говорила Таня.

Так вот откуда у рыжего, то есть у меня, деньги! Я думал-гадал, узнавал, что родители давали мне не больше двадцати пяти рублей в неделю. А у меня в томике Стругацких лежала заначка – ни много ни мало, сто девяносто три рубля. Уж точно в разы больше, чем моя студенческая стипендия.

– Узнай, пожалуйста, что там за Илья Фёдорович. Только не говори, что я интересуюсь. Договорились? – сказал я и полез целовать Таню.

– Зачем? – спросила она, но я закрыл девушке рот поцелуем.

А после… Эх, как же хорошо иметь молодой и здоровый организм. В этот раз Таня была чуть смелее, но все так же неловкой.

* * *

Я понимал, что Дмитрий Николаевич будет меня валить на защите, вот только не выйдет… Накануне я “умаслил” председателя комиссии защиты дипломов. Узнал, что у него есть проблема с хорошими транспортами на первомай и предложил помощь их достать. Отец, как ярый коммунист, идеей проникся и подсказал мне место, где мне смогут помочь. Пришлось потратить всю свою стипендию, но на стол председателя легли транспаранты. Потому я шел на защиту чуть более уверенным в себе.

– Уважаемый председатель комиссии, уважаемые члены комиссии, уважаемые присутствующие! – произносил я заветную фразу, обязательную на защите диплома. – Своё выступление хотел бы…

Под защиту дипломов была отведена большая аудитория типа “амфитеатр”. Сюда вмещалось около двухсот человек, и сейчас было сложно найти свободное место. На защиты дипломов приглашались и представители предприятий, и профильные сотрудники различных НИИ, но сами выпускники занимали всё же львиную долю свободных мест в аудитории.

Моего выступления ждали многие. Как-никак, я шёл на красный диплом, в моём будущем дипломе ещё не было ни одной четвёрки. Предметы, где они были, я успешно пересдал. Но интрига жила – многие уже знали о моей ссоре с парткомом. Так что людям хотелось шоу.

– Постановление Совета народных комиссаров от 1921 года содержало… – продолжал я доклад.