Тренькнул смс-кой телефон. Я машинально ткнула в сообщение. Неизвестная косметическая фирма. «Успейте получить продукт для лица». Какая нелепость, подумала автоматически. Что значит – продукт для лица? Мне стало смешно, я хихикнула, но через мгновение поняла, что приближается истерика.

Кстати, телефон… Нажала на вызов, выдохнула:

– Кит, у меня тут мертвый заяц.

– Какой заяц? – Кондратьев в данный момент поражал своей тупостью.

Казалось, ну что непонятного?

– Точно мертвый, – с досадой пояснила я. – У моего порога.

– Ничего не трогай, – ответил Кит. – Сейчас пришлю ребят.

– И не собиралась, – меня передернуло.

Никита отключился, а я с чувством выполненного долга – перекладыванием проблемы на широкие плечи Кондратьева – сиганула вниз, перепрыгивая через две-три ступени.

Подъехал Юра Тапин – верткий и большеносый друг Кондратьева. Почему-то я думала, что Никита вышлет наряд с автоматами, ну, так, наверное, мне с перепугу хотелось, но оперативник явился в единственном числе.

Я наотрез отказалась подниматься к месту «происшествия», Юра Тапин отправился наверх сам, вышел через несколько минут, держа на отлете черный мешок для мусора.

– Ты кого-нибудь подозреваешь? – спросил он, когда избавился от мешка. – Тебя явно хотели разыграть. Налицо мелкое хулиганство.

– Мелкое? – в моем голосе прорезалось негодование.

Тапин кивнул:

– Тушка явно куплена в магазине или на рынке. Ее полили искусственной кровью. Тут даже жестокое обращение с животными не вырисовывается.

– А угроза жизни? – предположила я.

– Тебе угрожали?

Я подумала:

– Нет.

– Ты кого-то на учет ставила в последнее время? Наверное, один из твоих подопечных трудных подростков выследил тебя и отомстил таким образом.

Он так и сказал «подопечных трудных подростков».

Я пожала плечами. Естественно, что среди моих подопечных есть персонажи с издерганной психикой.

– В общем, иди домой и выпей какого-нибудь успокаивающего.

– Спасибо тебе. А чего Кондратьев сам не приехал?

– Ума не приложу. Он в управлении сейчас чаи гоняет. Вы не поссорились?

– Вроде, нет, – я пожала плечами.

И в самом деле. Чего Никита сам не приехал успокаивать меня?

– Ну, ну, – Тапин откланялся, скорчив рожу «не мое дело, разбирайтесь сами».

Остаток вечера я провела за очень неприятным занятием: составляла список подозреваемых. Просмотрела файлы тех, кого я отправляла в колонию для несовершеннолетних. За последние пять лет получилось три человека. Но один из них три года назад снова отправился уже во взрослую тюрьму, другой еще не вышел, а семья последнего уехала из города в столицу прошлой осенью. Из тех же, что стояли у меня на учете, сотворить такое не мог никто и в то же время кто угодно.

Затем, на всякий случай, перебрала всех соседей и коллег по работе, но ничего прояснить не смогла.

Недоброжелатель оставался за пеленой плотного тумана.

Странно, что Фил не перевел свой офис в какой-нибудь престижный бизнес-центр. Поближе к центру города, там, где вывески кричат едкой неоновой рекламой на огромных билбордах. Основанная еще его дедом контора, как и прежде, ютилась на окраине в бывшем заводском здании грязно-белого цвета. Так как столовая давно почившего в бозе предприятия еще почему-то продолжала работать, в коридоре несло подкопченными сосисками и свежеиспеченными булочками.

Живой, надо сказать, такой запах. Бодрит.

Я нашла нужный кабинет и постучала.

Антона, исполнительного директора предприятия Фила, я не видела уже тысячу лет. Вернее, мы вообще встречались всего пару раз в жизни, и я почти его не помнила. И с нескрываемым удивлением уставилась на абсолютно незнакомого человека – невысокого, крепко сбитого, начинающего лысеть. На лбу – глубокие поперечные морщины, вялый, уже впадающий рот, под глазами сине-желтые тени. Прекрасный костюм и дорогущие часы не исправляли ситуацию.