На этом перерыв на копание в мыслях Клео признала завершенным и потянулась за щеткой и совком.

***

Вечером ее снова ждал ужин.

– Не задерживайся в ванной, стол накрыт.

Павел стоял, опершись плечом о дверной косяк. Через плечо было перекинуто пёстрое полотенце, а сам Павел вид имел совершенно деловой.

– Ты точно настоящий? – Клео спустила с плеча рюкзак.

– Можешь потрогать, – ухмыльнулся Павел.

– Поверю на слово.

Намыливаясь под душем, Клео вспомнила о том, что там Аркадий говорил про самовлюбленных качков. Что-то не похоже. Вон, ужином ее второй вечер кормит. Правда, Павел это может делать с определёнными намерениями, но… но она подумает об этом потом. И надо бы все же спросить, чем Павел занимается.

****

– Вкусно?

– Очень! Ты кулинар от бога!

Павел рассмеялся. У него очень приятный смех, настоящий, мужской, низкий.

– Да, дорогу до рынка я освоил в совершенстве. А там эта форель так пахла… Я еще горячую купил. Сейчас, конечно, вкус, наверное, немного не тот, она остыла.

– Тот-тот! – не согласилась Клео. – Очень вкусно. – А потом решилась и выпалила: – Давай, я тебе денег переведу. Ты второй день меня кормишь.

Ответный взгляд был умеренно хмурым. Ну, так она и думала. Мачо-мачо. Такому предложи счет разделить в ресторане – сожрет на месте.

– Овсянка и кофе на завтрак были выше всяческих похвал, – ответил Павел, тем не менее, ровно.

Клео хмыкнула. Ну да, и по затратам, главное, несопоставимо. Ладно, она что-нибудь придумает.

– Как прошел твой день? – продолжил светскую беседу Павел.

– В трудах.

– Ублажала Аркашу?

Клео буквально вытаращилась на Павла. Что за необъяснимая взаимная антипатия двух совершенно незнакомых друг другу людей? Ну ладно, у Аркаши это еще может так проявляться ревность на фоне, как выяснилось сегодня, чувств в Клео. А у рыжего-то что свербит?!

– Для сведения… – Клео взяла дольку огурца и захрустела ею. – Руководит раскопками мой научный руководитель еще со времени учебы в университете Владислав Семёнович Селезень. Доктор исторических наук.

– Вот как. А Аркадий?

– А Аркадий ведает научной частью.

– А ты?

– А на мне экскаваторы, ругань с рабочими, выдача люлей студентам, утирание соплей им же. Ну и все такое прочее.

– Да ты серьезный человек.

Сказано это было таким тоном, что был ясно – сам Павел в это не верит.

Его проблемы.

– Серьезнее не бывает. Кандидат исторических наук.

Павел Тихий покачал головой, изображая высшую степень неверия. Вот и Клео в эти наигранные эмоции совершенно не верила. Но и это – его проблемы.

– А твой день как прошел?

– С утра побегал по пляжу, потом искупался. Гулял. Немного читал. Потом снова гулял. Купил полтора килограмма черешни и сожрал.

– Все полтора килограмма?! – ахнула Клео.

– Тебе горсточку оставил, – Павел протянул руку и достал с подоконника миску с темно-бордовыми, почти черными, как на подбор, крупными и круглыми, матово блестящими ягодами. В миске было явно больше горсточки, скорее – две, да и то – если это горсти таких рук, как у Павла Тихого.

– А ты сколько съел?

– Примерно три таких миски.

– Паша, тебя обсыплет!

– Не обсыплет. Я всеядный.

– Нельзя съедать столько черешни за один раз.

– Можно. В отпуске все можно. В отпуске даже калории не считаются.

Интересно, упрямство – это фамильная черта у братьев Тихих?

– У тебя от такого количества черешни вылезут прыщи. На жопе.

После паузы Павел расхохотался. Да и сама Клео с трудом сдерживала улыбку.

– Ну если вылезут – ты же мне их прижжёшь? Зеленкой?

Клео представила картину – прыснула, а потом они хохотали уже вдвоем.

– Марганцовка, Паша, в таких случаях эффективнее всего марганцовка.