После школы я поступила в педагогический университет, получила диплом с отличием и устроилась в институт преподавателем английского языка. И это был большой прогресс, ведь на протяжении первых пяти лет после той трагедии я шарахалась от мужчин, особенно от наглых, хамоватых молодых парней. Видела в них тех отморозков, которые изнасиловали меня. Смотрела в лицо очередному избалованному «маменькиному сыночку», и передо мной возникал образ Александра. Ненавидела их всех, понимала, что это неправильно, но ничего не могла с собой поделать, и никакие врачи, а их у меня сменилось множество, не помогали.

Мой психолог считал, что работа в окружении молодых людей пошла мне на пользу, научила контролировать эмоции. Отчасти он был прав: я стала более нейтрально относиться к мужскому полу. Мужчины больше не вызывали во мне дрожи и страха. Но близко никого к себе не подпускала. Хотя за мной и не старались ухаживать, ведь я специально ходила в дешёвых старомодных очках, непривлекательных костюмах и с собранными в пучок волосами. Это была мишура, защита от внешнего мира. Просто в таком виде на меня никто не обращал внимания.

Так было легче. Мне не нужны были особи мужского пола в моём чётко выстроенном новом мире. Но один всё-таки имелся: очень настойчивый физрук из нашего института. И хотя я на него не реагировала, он не оставлял попыток и периодически проявлял внимание в мою сторону, так как в преподавательском составе больше не было молодых незамужних женщин, а на безрыбье, как говорится, и рак – рыба. Благодаря новому хобби, я смогла снова полюбить себя, полюбить жизнь, но не мужчин.

Свободное от работы время посвящала занятиям английского языка со школьниками, и в итоге, благодаря этой подработке, смогла, наконец, съехать от Аллы Алексеевны. Она и так очень много сделала для меня, и я слишком долго пользовалась её добротой.

Теперь хватало денег на съёмную квартиру и на ежемесячную помощь моей семье. Сестрёнке исполнилось семнадцать. Я надеялась, что первая любовь и поцелуи украдкой присутствовали в её юношеской жизни. Ведь больше всего на свете хотела, чтобы бабушка и Аля были по-настоящему счастливы, и моя младшая сестра никогда, никогда не испытала того, через что пришлось пройти мне.

Я знала цены на подростковую одежду и обувь и понимала, что бабуля на свою пенсию не купит Але даже одну несчастную пару модных туфель или кроссовок, поэтому почти всю свою зарплату, не раздумывая, отправляла им, оставляя себе лишь немного на коммунальные услуги и питание. Но понимала, что этого всё равно было мало, поэтому согласилась сегодня на предложение Лидии Павловны. Хотя, может, я врала себе? И приняла его по другой причине: из-за Дмитрия?

Этот человек воскресил во мне давно забытые эмоции. Я уже и не думала, что когда-нибудь смогу заинтересоваться кем-то, тем более таким откровенно и враждебно настроенным, хамоватым и очень молодым парнем!

Случившаяся трагедия, видимо, как-то отразилась на моём мозге! Но меня тянуло к нему, как магнитом, влекло, как бабочку на яркий цветок. Хотелось лишний раз на него взглянуть, а, когда он вынужденно придвигался поближе, моё дыхание учащалось и сбивалось. Это было плохо, неправильно, непрофессионально, но я ничего не могла с этим поделать. Со мной происходила какая-то химия, хотя раньше в такое не верила.

«Мне необходимо собраться, отработать месяц и навсегда забыть дорогу в этот дом! Я никогда не привлеку его, как женщина, это очевидно, а мне противопоказаны душевные переживания, поэтому прочь, сомнения, да здравствует, холодный рассудок».