Полетаев медленно, с хорошей амплитудой, отрицательно покачал головой.

Тогда Даша решила зайти с другой стороны:

– Ну пойми, я просто не могу тебе все рассказать. Уж кто-кто, но ты-то должен понимать, теперь я частный детектив и потому обязана хранить тайну, доверенную мне клиентом. Это моя профессиональная обязанность.

Подполковник не выдержал:

– Не сочиняй. Профессиональная тайна является прерогативой врачей и адвокатов. На частных сыщиков это правило не распространяется. А хоть бы и так: ты-то здесь при чем? Насколько мне известно, ты всего-навсего секретарь в детективной фирме. Да и то, по правде говоря, никудышный…

– Гадина ты, Палыч, – рассердилась Даша. – Ехидна. Хотела тебе помочь получить новую звездочку, а теперь шиш что для тебя сделаю!

Полетаев рассмеялся, но сразу же закашлялся – еще сказывалась перенесенная простуда. Он принялся хлопать себя по груди.

– Ты можешь помочь получить только головную боль, больше ничего. Думаешь, я не понимаю, почему ты так самоотверженно ухаживала за мной три дня?

И не дождавшись ответа, продолжил:

– Ты решила покорить целый свет своими способностями сыщика-детектива, но поскольку даже не представляешь, с какой стороны за это дело браться, пытаешься загрести жар моими руками. Я сейчас растрогаюсь от твоих сладостных речей, приеду к подозреваемым, скорее всего вполне добропорядочным людям, помашу у них перед носом, как ты выражаешься, корочкой и без всяких хлопот добуду какую-то дурацкую кассету с записью их семейного отдыха? Нет, моя дорогая, – Полетаев сцепил руки на колене, – тебе надо, ты и отправляйся. И учти, если они вызовут милицию, я тебя выручать не буду.

С этими словами он сдернул со спинки кресла плед и накинул на плечи. Включив телевизор, он уставился на экран, показывая, что больше к этой теме возвращаться не намерен.

Даша, поджав губы, сердито пыхтела в своем углу. Минут через пять она поняла, что продолжения дискуссии не последует, и встала.

– Ну ладно, – проскрипела она. – Я уйду. Я пойду и сделаю то, зачем приехала. Но запомни: на мою помощь больше не рассчитывай!

Полетаев вытащил руку из-под пледа и сделал приветственный жест в воздухе, словно благословляя свою беспокойную приятельницу на ратные подвиги.

Даша покинула квартиру с высоко поднятой головой, но в крайне паршивом настроении и голодная, как стая волков.

«Агасфер открыл глаза. Опять рассвет. Еще один бессмысленный день. Долгий, пустой и безрадостный. День, который не принесет ему ничего, кроме пустоты и отчаяния – ведь он все еще жив, а его желания давно умерли. Никогда, ни один человек не был так богат как он, и вместе с тем, не было никого в мире беднее… Сегодня он покинет и этот город. Оставит в нем все. Ибо ему уже давно ничего не надо.

Он не помнил сколько лет прошло с той пятницы, скитания стерли в памяти почти все, даже лицо матери, но не было и ночи, чтобы ему не снился один и тот же сон: губы незнакомца касаются его лица и словно молния пронзает все его существо.

… – Я открою тебе тайну бессмертия, – еле слышно шепчет тот, кому через мгновения суждено умереть, – тебе одному, ибо ты преисполнен ненавистью и твоя душа уже мертва. Вечная жизнь, это вечные муки, вечная боль и страдания. И ты никогда не избавишься от них. Каждый день будет приносить тебе искушенье, ты станешь рабом собственных страстей. У тебя будут деньги, власть, все, что пожелаешь. Кроме веры, любви и надежды.

– Что ты несешь, несчастный? – полумертвый безумец внушал ужас, но слова его завораживали. – Зачем мне вера, если у меня будет всё?!

– У тебя ничего не будет, – едва держащийся на ногах печально улыбнулся. – Только любовь дарует блаженство. Вера помогает преодолеть страдания. Надежда дает силы идти вперед. Твое тело будет жить вечно, но душа будет умирать без надежды на спасение. Тело сделаешь ты нетленным, но душу обречешь на вечные муки. Отныне ты сам станешь хранителем своей смерти, но это страшнее чем то, что ожидает меня. Лишь любовь сможет спасти тебя, сделав опять смертным. Ибо только готовность отдать жизнь за ближнего делает нас истинно бессмертными…