– Она любит рыбу, – подал голос Кир. Похоже, он все-таки слушал тот разговор с Брэкки.

– Рыбу. О, как интересно, большинство бы свинюшку попросили или курицу. А какую именно рыбу?

– В нашей реке водится рыба, такая… с черными пятнами. Мясо у нее красное-красное, не белое, как у озерной.

– Поняла, – хозяйка одарила ее улыбкой. – Скоро принесу.

Она открыла дверь, за которой обнаружился огромный зал, оттуда доносились голоса, смех и пение. А еще повеяло чесноком, крепкими напитками и не менее крепкой руганью.

Рюмси вдохнула запах. Словно вся свежесть реки очутилась в этой запеченной рыбке.

– Я не думала, что еще раз попробую эту вкуснотищу. Да я вообще не думала, что смогу покушать.

– Наслаждайся.

– Как вы ее поймали? – Рюмси жадно ела рыбу, не успевая очистить от костей, от чего те больно кололи ей десна.

– Не все ли равно? – пожала плечами девушка.

– Никто из местных не умеет ее ловить. Покойный староста только умел. Так как вам это удалось?

Корчмарка немного помедлила с ответом.

– Я ее создала, – явно нехотя проговорила она.

Еда застряла у Рюмси в горле. Это шутка? Или вранье? Ни то, ни другое. День – нельзя врать.

– Вы умеете создавать рыбу?

Девушка неохотно кивнула.

– А какую еще еду вы можете создать?

– Любую, – и добавила: – Которую хоть раз пробовала сама.

– Ого, вы же можете… – Рюмси замялась. – Сейчас голод, почему вы не помогаете, с вашим-то даром?

– Это требует… сил.

– Но все-таки вы можете помочь? Верно?

От ясной, беззаботной улыбки корчмарки не осталось и следа. А следующие слова поразили не меньше:

– А зачем мне это?

Рюмси свела брови, уставилась в алые блестящие глаза.

– Ну что молчишь-хмуришься?

– Н-но как? Люди же умирают от голода, они нуждаются в помощи, – произнесла Рюмси, стараясь, чтобы в ее голосе не прозвучало обвинение.

Корчмарка рассмеялась, и мелодичный звук ее холодного смеха разнесся по комнате:

– Всегда кто-нибудь нуждается. Где-то заяц подвернет ногу, где-то птица застрянет в силках… Почему я должна тратить свое время и силы на тех, кто мне безразличен? К слову, я охотнее помогу зайцу, чем людям.

– Почему вы ненавидите людей?

Девушка горько усмехнулась и на некоторое время замолчала.

– Это не так. У меня нет к ним злобы. Но это не значит, что я должна их любить.

– Но у вас есть возможность… Я расскажу всем!

– Кто тебе поверит?

– Днем поверят, и у вас тоже спросят… Днем. – Рюмси специально выделила последнее слово. Но, против ожидания, корчмарка не испугалась угрозы, и взгляд ее необычных глаз смело встретил упрекающий взгляд Рюмси.

– Почему же только меня? – язвительно спросила она. – Пускай спросят торгашей, почему они свое добро даром не раздают. И вообще, если все так заботятся друг о друге, почему у вас существуют богатые и бедные, угнетатели и угнетенные? Для чего мне вам помогать, если вы сами себе не помогаете?

– Проще бездействовать?

– Иногда, – она смерила Рюмси насмешливым взглядом. – Если вода в реке мутная, не нужно что-то предпринимать. Лучше стоять в стороне, быть непричастным. И водоем сам очистится.

Рюмси, доедай, пожалуйста. Обида тебя не накормит, как и гордыня. Боюсь, уже завтра ты будешь жалеть о своем поступке. Лучше поешь сейчас, пока есть возможность, – она повернулась к Киру, давая понять, что разговор окончен. – Кириус, как Валисса?

– Ее нет больше, – сухо ответил Кир.

Корчмарка смотрела на него, не произнося ни слова.

– Поэтому я и хотел узнать у тебя…

– Я ничего не скажу, – ответ последовал мгновенно. – Я и так много для вас сделала, – в голосе сквозила мольба. – Прости. Сочувствую тебе, но я правда не могу.

Она подошла к двери, распахнула ее, но не ушла, обернувшись в последний момент.