– Должно быть, он очень хороший человек, – предположила Рюмси.

– Рюмси, не всегда человек, говорящий неправду – плохой. Так же, как человек, говорящий правду, не обязательно хороший, – возразил Щуро.

– Вы ведь намеренно соврали Брэкки о том полумесяце, что голову пробил.

– А от тебя ничего не утаишь, да? – хмыкнул Щуро, но без злобы. – Таким способом я пытался его обезопасить. Ведь он не в меру любопытный. Я и так не рад, что Брэкки там крутится. Но времена такие, приходиться взрослеть раньше.

Он немного помолчал и спросил:

– Как тебе у нас живется?

– Хорошо.

– Я рад. Моя жена… – начал он, имея в виду тетю. – В общем, не сердись на нее, ее тоже можно понять.

– Почему я должна на нее сердиться? – деланно удивилась Рюмси, хотя на самом деле она все хорошо поняла.

Ее вопрос вызвал на лице Щуро слабую улыбку:

– Ты хорошая девочка, умная, и мы совсем не против, что ты живешь с нами, – он помолчал и многозначительно добавил. – Все мы.

Рюмси нервно сглотнула:

– Даже тетя?

– Даже твоя тетя, – улыбнулся Щуро. – Поверь, если бы она на самом деле не хотела, то тебя бы здесь не было.

Рюмси, обдумывая его слова, вернулась в свою комнату. Она хотела постараться уснуть. От вина слегка кружилась голова.

Завтрашний день должен был стать многообещающим. Кир что-то придумал.

Войдя в комнату, Рюмси поняла, что не одна. Возле окна стояла тетя.

– Как вино? – резко спросила женщина, не оборачиваясь к ней.

– Тетя… – начала Рюмси, но та не дала ей договорить:

– Ходят слухи, покойный староста помогал вам. И когда его… не стало, могу представить, как нелегко пришлось вашей семье. Особенно бедненькой Рюмси. Вас ведь часто видели вместе. Сколько тебе было? А, не важно. Уже тогда, небось, нравились мужчины постарше, – голос женщины стал походить на шипение. – Еще раз тебя, мразь, увижу возле своего мужа, глаза выцарапаю. Ты поняла?

Рюмси не могла видеть выражение лица тети, но гневный голос не оставлял сомнений – она не шутит.

– Что я вам сделала? – проговорила Рюмси.

– Делаешь вид, что не понимаешь? Я сейчас объясню, – прошипела тетя, замахнувшись для удара.

Но в последний миг задрожала и обняла девочку.

Рюмси ощутила ее слезы на своей щеке.

– Прости меня, дитя. Конечно же, ты ни в чем не виновата, – рыдала тетя. – Прости меня, несчастную.

Рюмси тоже обняла тетю, тело которой вздрагивало от рыданий:

– Не волнуйся, тетя, я никогда на тебя не обижалась, – проговорила девочка, глядя в окно.

За окном стояла ночь.

Птицы Правды давно уже не было.

Рюмси перешагнула через разлагающееся тело женщины. Чем ближе они подбирались к упавшему великану, тем больше мертвых видели. Тела лежали повсюду, но были нетронутыми, даже полумесяцы играли серебряным светом на солнце, и это настораживало. Кир и Брэкки тоже не стали останавливаться, чтоб «обокрасть» мертвых, за что Рюмси молчаливо поблагодарила их.

– Вон там, – указал пальцем толстяк.

– Но дыра слишком узкая, – возмутился Брэкки.

– А для чего, думаешь, я вас брал? – отрезал Кир.

– Я думал, из-за того, что у тебя сломана рука, – неуверенно промямлил Брэкки.

– Нет. Я знал, что я туда не пролезу, потому что слишком толстый, – спокойно признал Кир.

– Дом старосты, – Рюмси выдавила подобие улыбки. – Ясно, почему ты рассчитываешь тут поживиться.

Рюмси успела забыть, как выглядел дом старосты изнутри, хоть и проводила здесь много времени раньше. К своему стыду, Рюмси позабыла многое, чему он учил, но никогда не забывала его доброты.

– Мы можем рискнуть один раз, и больше нам не потребуется лазить по развалинам, – Кир говорил уверенно, разве что его глаза выдавали какое-то внутреннее беспокойство. – Сам же рассказывал о своем озере.