– Не беспокойся, доченька. Кушай.

Рюмси кивнула и опустила ложку в горшок. Грязная ухмылка которого теперь больше напоминала хищный оскал.

Она догадалась, в чем дело. Солнце давно зашло, а с ним и «птица». Вот почему отец затеял столь поздний ужин.

– Ты меня за дуру держишь? – улыбка на лице Рюмси превратилась в истерическую. – Если хотел отравить, то нужно было хотя бы мельче порезать.

– Отец, зачем?! – крикнул на отца старший брат.

Младший братик начал плакать.

Мужчина оглянулся и бросил на старшего сына сердитый взгляд.

– Не вмешивайся, – прогремел отец, его глаза сверкнули опасным блеском.

– Ты за что погубить ее хочешь?! – не унимался старший.

Отец резко поднялся и ударил сына кулаком в живот. Старший брат рухнул с криком боли. Его бы вырвало от удара, если бы было чем.

– Не вмешивайся, сказал же! – процедил отец сквозь зубы.

Он отпустил сына и направился в дальний угол. Рюмси заметила слезы в глазах отца.

– Мы же тут с голоду передохнем, – мужчина перепуганно взглянул на скрутившегося сына. – Соседка вон скоро родит, а ей всего тринадцать. Не сильно старше Рюмси. Хочешь, чтоб и наша принесла еще один желудок? Нам четверым есть нечего.

Причина, которую привел отец, показалась Рюмси глупой и придуманной на ходу.

Отец обернулся, чтоб скрыть слезы и поднять топор. Рюмси заметила на его лице тень некоторой нерешительности.

– Простите меня, дети, но лучше сразу, чем с голоду, – сказал он тихо.

– Папочка! Прекрати! – закричал младший.

Рюмси показалось, что мужчина хотел что-то сказать им, как-то оправдать свой поступок, но, если нужные слова и существовали, они, похоже, не приходили ему на ум.

– Да простят меня боги, – прошептал он, занося топор над головой.

Рюмси тряслась от ужаса, пятясь от отца, пока не уперлась спиной в холодный камень стены. Справа было окно. Мужчина шел медленно, словно давая ей шанс убежать.

– Рюмси, беги! Спасайся! – проорал старший, приходя в себя.

Девочка пролезла в окно и спрыгнула на землю, но убегать не решалась. В доме оставались братья.

Отец странно посмотрел на нее, в его глазах стояли слезы отчаянья:

– Прости… Не мог иначе… Не было выбора.

По спине Рюмси пробежал холодок. Ее посетило страшное чувство: будто она видит отца и братьев последний раз в жизни.

Вдруг сверху что-то прогремело.

Рюмси бросилась бежать. Земля под ногами вздрогнула, небо сотряс раскат грома. Или это был крик? Вдруг стало невероятно тоскливо.

Время, казалось, замедлилось. Словно все происходило на дне озера.

Рюмси ощутила, как ноги оторвались от земли и ее понесло прочь, будто лист, увлекаемый ветром. Что-то давило в спину, пронося мимо домов, ломающихся, подобно гнилым деревьям.

Это конец?

“Это только начало”, – вспыхнула непонятно откуда возникшая мысль.

Затем стало невыносимо больно. И все исчезло.

– Просыпайся, Рюмси, – разбудил ее усталый женский голос.

Рюмси открыла глаза, ощутив легкое головокружение.

Через окно струился солнечный свет, озаряя всю комнату. Девочке на мгновенье показалось, что она находится дома: те же стены из холодного белого камня, тот же вид из окна – дома у леса.

В комнате витал едва уловимый смрад, напоминающий запах чеснока.

Возле кровати стояла женщина, выглядевшая опечаленной.

– Тетя? – удивилась Рюмси.

Последний раз они виделись около четырех лет назад, когда тетя приносила целебные травы для брата.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила женщина.

Рюмси бросила взгляд на свои руки, на которых виднелись почти затянувшиеся раны.

Но девочка чувствовала, что ушибы и порезы у нее не только на руках.

– Я у вас дома? – озадаченно спросила она.

– Само собой.