– Буря может вернуться, – уже сидя на своей части и осторожно наблюдая за тем, как Влад пытается собрать остатки воды руками, задумчиво проговорила Света.

– С чего ты взяла? – вспомнив, как трудно было складывать лодку в рюкзак, и кинув на девушку недоумённый взгляд, напрочь забыв о своей миссии черпать воду, пропыхтел парень.

– Мы кружим рядом, – отводя взгляд в сторону и заправляя влажный локон за ухо, пожала она плечами.

– Мы даже если попробуем уплыть, не получится! – отползая в свою часть лодки и разлохмачивая сырые волосы руками, отчего брызги полетели во все стороны, зло бросил Влад. – С одним веслом только вокруг своей оси будешь плавать! – усмехнулся он.

– Мы не знаем, в какую сторону ушла буря. – Света невероятным усилием заставила себя посмотреть на Влада, но тут же взяла в руки бутылку и начала разглядывать давно порванную и отсыревшую этикетку. – И если бы поплыли, с лёгкостью могли бы вновь оказаться в ней. Бури непредсказуемы. Они могут так же ходить кругами возле одного и того же места, а могут и уйти на многие мили от того места, где были вчера, – пояснила девушка. – Будь у нас два весла, это бы не помогло… – горько добавила она и оторвала кусок этикетки, который нервировал глаз.

– Ну да, – невесело хмыкнул парень.

Ночью они спали тревожно, постоянно просыпаясь. То кому-то из них казалось, что завывает ветер, предвещающий шторм, то кому-то казалось, что волны вновь неспокойны и слишком сильно бьются о борт. Изредка сон их прерывался от того, что во сне они тонули. Но каждый раз, когда просыпались, быстро успокаивались и вновь пытались заснуть. Их страхи были вполне понятны, ведь не каждому дано пережить шторм на хлипкой деревянной лодке.

Утром, когда солнце только-только прорезало горизонт яркой оранжевой полосой, Света проснулась первой. Её всё ещё что-то тревожило, но девушка никак не могла понять, что именно. Она, обняв свои коленки, о чём-то размышляла. Она будто предчувствовала то, что им не удастся избежать. Что-то очень страшное и опасное. То, что неподвластно кому-либо пережить. Что-то напоминающее конец света чувствовалось рядом с ними. Оно было так близко, что уже ощущались первые нотки беспокойства, но пока не виделось настоящего повода.

Влад, который не спал практически всю ночь, пытался сейчас, завернувшись и закрывшись от солнца кофтой, заснуть, но что-то заставило его встать. Будто какая-то невидимая сила подсказала ему, что спать на сегодня уже предостаточно. И как только он сел, понял, почему.

Сперва он не сразу обратил внимание на Свету. Она сидела в обычном положении, боком к нему, положив голову на руки, которыми обнимала колени. Девушка по обыкновению прятала голову в капюшон, опустив его на глаза, и не смотрела на Влада. Он привык видеть её такой, поэтому даже как-то не зацепился за неё взглядом, но, когда хотел что-то спросить, всё же посмотрел в её сторону. Света как раз в этот момент прижала руки по бокам головы и, положив локти на колени, задрала её кверху. По её лицу катились слёзы. Издалека было трудно их увидеть, но Влад всё же их заметил. У него в этот самый момент сжалось сердце, но он не мог понять, почему. Света для него была не больше какой-нибудь ненужной игрушкой, которую он запросто мог выбросить, как только рядом появится что-нибудь стоящее.

– Я думал, ты никогда не плачешь… – тихо произнёс Влад, отчего Света слегка дёрнулась и попыталась смахнуть слёзы, но они вновь выступили на глазах. – Эй… Ты чего?..

Он подполз к ней поближе и говорил всё это с улыбкой на лице, но всё же дрогнувшим, обеспокоенным голосом. Влад никогда не умел успокаивать. Он всегда находился там, где веселье. А где веселье, слёз точно не должно быть. Парень ненавидел те места, где нужно было плакать. Он не любил ходить на кладбище, потому что там обязательно кого-нибудь надо было успокаивать. Он не посещал больницы, особенно те их места, где на последних издыханиях лежат безнадёжно больные люди. Он не любил находиться рядом с отбывающим поездом или самолётом, потому что там обязательно будут провожатые, которых потом придётся успокаивать и говорить, что всё будет хорошо. Но сейчас, видя, как Света, та самая Света, которая ни разу не проронила и слезинки, пока над ней издевался весь класс, плачет, ему вдруг стало понятно, какие слова надо говорить.