– Во! Сейчас вспомнил! Ты же нам утром всё про какой-то «фарш» исторический говорил! – возбуждённо воскликнул Егорша, но спасительный шум проезжавших повозок напрочь заглушил радостные крики историка…
Глава 2
Исторический Фарш и литературные Мясорубки
«Некоторые отважные историки гордо и смело заявляют, что Сильные Мира сего обманывают Паству! Что ж, весьма вероятно! Но, в таком случае, по какой причине эти же отчаянные правдолюбцы свято верят той версии, которая была изобретена, гениально воплощена в академические труды и получила всеобщее признание ещё тогда, – замного веков до наших дней? Ведь эти «силы» во все века и являлись единственными могущественными авторами и создателями…Истории. В своей пламенной критике научное сообщество, не задумываясь, черпает «неопровержимые» аргументы в пользу своей точки зрения из одних и тех же литературно-сакральных доктрин, которые сами же и опровергают. Но, в таком случае, «научные оппоненты» изначально приговорены к вечному скитанию друг за другом по одному и тому же порочному замкнутому Кругу или… Ленте Мёбиуса?!»
(Из записной книжки Профессора Сергеича)
А в это же самое время, пока «хитроумный идальго» Профессор Сергеич и его верный товарищ Санчо Панса в образе Егора Алексеевича, сидели, укрывшись под апрельским цветом «татарского хрена», поэт Ваня Бессонов и Журналист Георгий бороздили скромное малометражное пространство квартиры Профессора и силились понять, что приключилось с коллегами-историками, и куда они вдруг внезапно исчезли, не дождавшись рабочего перерыва на обед.
Внеплановое собрание «А.М. Лиги» началось с бурных дебатов Журналиста и Профессора. При этом Александр Сергеевич потрясал в воздухе пачкой рисунков эпохи Раннего Ренессанса, а Георгий отмахивался от доводов Профессора такой же кипой ксерокопированных иллюстраций из древних Псалтырей и даже раннего варианта Библии.
– Ну, вот же, Александр Сергеевич, – жарко восклицал Журналист, указывая на рисунок и на нарисованного человечка в восточной чалме. – Обсуждая этот персонаж, мы не можем сами слишком вольно толковать образ данного героя.
– А Вы, батенька, взгляните повнимательнее на то, кому швыряет под ноги россыпь «кровавых» серебряных монет вот этот «очень отрицательный» литературный персонаж! – И Профессор ткнул пальцем в несимпатичного «исторического персонажа» из своей колоды рисунков. – Ваш ход, сеньор!
– Я не собираюсь с Вами пикироваться, дорогой Профессор. Просто…
– Ты, Жорик, попридержи-ка свою философическую упряжку! Соблюдай, допустим, историческую выдержку и устав нашего коллектива, – смело подключился к спору друзей Егор Алексеевич. – А Сергеич-то и впрямь дело толкует!
Ванюше-поэту показалось, что слова Егорши возымели действие на неофита Жору. Георгий сделал глубокий выдох и более спокойным тоном произнёс:
– Хорошо, друзья, я допускаю даже такой оборот событий! Но…тогда всё о чём мы тут написали в наших сборниках, – это всё не соответствует Истине?!
Профессор, как старый и опытный участник всевозможных научных и околонаучных ристалищ, давно предполагал такой расклад событий. Рано или поздно, но любой ревностный ученик, хоть раз в жизни, но попытается нанести укол клинком новых знаний в заботливое и беспокойное сердце Учителя.
– Знаешь, грамотей, ты…того! – поднялся из-за стола Егорша и почти вплотную приблизился к оробевшему Журналисту.
– Не трудитесь вставать на мою защиту, верный оруженосец! – весело почти пропел Александр Сергеевич. – Дорогие мои коллеги! Вы думаете, что я ни разу в жизни не задавал себе самому эти вопросы?! Да, сотни раз! – И Профессор так непринуждённо рассмеялся, что коллектив единомышленников почему-то в одночасье дружно закатился от смеха.