Внезапно Архитектора осенила неожиданная догадка.

– Скажи мне, Священный Камень, а почему все решили, что этот земной Шарик вращается против часовой стрелки?! – громко обратился он к скале, на которой возвышалось Древо.

Камень молчал, молчало Древо, и лишь райская Птица, сидевшая на самых верхних ветвях, встрепенулась, взмахнула крыльями и упорхнула в сторону Дворцовой площади. И тут Архитектор даже припомнил принцип работы его первой модели «часов времени»: круг с нанесёнными на него справа налево цифрами вращался…вправо, относительно одной единственной верхней метки, которая неподвижно отсчитывала цифры на вращающейся окружности часов. «Какая примитивная модель! – усмехнулся Архитектор, намереваясь проверить свою догадку.

– На всё в этом мире следует смотреть с двух сторон, не так ли? – спросил он, глядя вверх.

– Как это мудро, Ваше Величество! Eclesiusepis, Eclesiusepis! – эхом отозвались два его крылатых Помощника.

Владыка ненадолго задумался; затем слегка подцепив своим скипетром волшебное полотно Вселенной, он перевернул его на 180 градусов.

– Ну, вот и всё! – удовлетворённо произнёс он, – теперь Земля вращается по часовой стрелке! А Сын Зари, стремясь осветить Планету, торопится уже в обратную сторону!

Сверху над головой послышались звуки восхищения и суетное хлопанье крылами. Не обращая никакого внимания на льстивые причитания Помощников, Архитектор поднял с земли огромную мраморную плиту, установил её на скалу, и начертал мысль, показавшуюся ему самому весьма мудрой:

«В какую бы сторону не вращалась Земля, и куда бы ни стремился Заревой Ангел, на Восток или на Запад, – он своим появлением в Мире всегда возвещает главное: Бог не оставил Род людской в забвении, а значит…Жизнь продолжается!»

– Аминь! – вслух произнёс Архитектор и направился в сторону Дворца…

«В шорохе мышином, в скрипе половиц Медленно и чинно сходим со страниц, Шелестят кафтаны, чей-то меч звенит…»

(из детской радиопередачи эпохи СССР)

Егор Алексеевич ожидал всякого от Профессора, но чтобы решиться на такое…?!

Он очнулся от еле слышного крика, который раздавался откуда-то из-за странных невысоких чёрных холмов, возвышавшихся по обе стороны громадного белого поля, на котором под палящими лучами лежало почти бездыханное тело клинического знатока эпохи Ренессанса. «Ну, прямо, как Лермонтов в пустынях Дагестана! – подумал Егорша и недобрым взглядом окинул строгие тёмные обелиски. – Понастроют тут, понимаешь, чёрт- те чего! Наверное, кладбище…?» – пронеслось в голове незадачливого путешественника. Странный крик из-за холмов-обелисков раздался снова; Егорша покрутил головой и волевым усилием нездорового мозга включил звуковые локаторы. В голове что-то потрескивало и пощёлкивало; боль казалась ему нестерпимой. Через короткое время всё пришло в норму, и Егор Алексеевич точно определил источник звука: кричали справа.

– Ау-у-у! Егор Алексеевич, отзовитесь! Где Вы? – обеспокоенно кричал Профессор.

Егорша прокашлялся, издал странные горловые звуки, а затем грянул на всю пустыню:

– Профессура, я тут! Чего звал?

– Голубчик Егор Алексеевич, – опасливо прозвучал «глас вопиющего», – не вставайте, а медленно ползите вперёд: первый поворот направо, сразу после буквы «шин»! И, пожалуйста, не говорите так громко! Ау-у, Вы слышите меня?

– Это, типа после…памятника, что ли?

Профессор Сергеич ничего не ответил, и Егорша по-пластунски решительно пополз в сторону ближайшего невысокого чёрного холма, – того, что был справа от него. Поначалу передвигаться было довольно просто, но после первых пятидесяти метров пластун почти выбился из сил. Поравнявшись с чёрным обелиском, он обратил внимание на ряд тёмных стен внутри этого странного сооружения. Оставалось преодолеть ещё короткое расстояние и завернуть направо…