как источника и «производителя» богатства народов и, следовательно, – идея уникальности сельского хозяйства как отрасли национального производства. Всем была очевидна необходимость сельского хозяйства как отрасли, производящей необходимое для жизни – продукты питания для всего населения страны. При этом физиократы обратили внимание на то, что только в сельском хозяйстве мы имеем зримое (очевидное) преумножение продукции, за счет которого только и может существовать вся нация – от урожая до урожая. Отдайте некоторое количество гороха повару, говорил Кенэ, и тот вернет вам его в виде каши, ничего к нему не прибавив, но отдайте тот же самый горох земледельцу, и он вернет его вам с прибытком.

Отсюда физиократами делался вывод об уникальной производительности сил природы и «бесплодии» человеческого труда, занятого во всех остальных отраслях и сферах, кроме сельского хозяйства. Посеяв весной в землю, например, 1 мешок зерна, земледелец получает осенью от земли от 5 до 15 (а сегодня даже и более) мешков зерна, что с излишком возмещает все его затраты (в том числе и на собственное его пропитание и кормление его рабочего скота). В результате у земледельцев остается осенью огромный излишек – «чистый продукт», – на который можно теперь содержать весь год и неработающих землевладельцев (лендлордов), и короля с его двором, армией и чиновниками, и всех ремесленников и торговцев, которые не способны производить такого излишка и потому вынуждены только перерабатывать и перемещать то, что они получают в виде сырья и полуфабрикатов от земледельцев. Купцы же, по убеждению Кенэ, и вообще ничего не производят. «Торговцы, – писал он, – пользуются богатствами нации, но нации не пользуются богатствами торговцев». Более того, купец, по его словам, «является иностранцем в своем отечестве, ведя торговлю со своими согражданами так же, как и с иностранцами»2.

Таким образом, физиократы впервые открыли другой род необходимости, обнаружив его не в сфере торговли товарами, а в сфере самого их производства. И хотя та форма, в которой они выделили и выразили эту необходимость, и была во многом неудовлетворительной, но им удалось впервые переключить внимание экономической мысли со сферы обращения на сферу производства. Более того, в своей знаменитой «Экономической таблице» Кенэ впервые изобразил принципиальную макроэкономическую схему (систему) кругообращения товаров и денег в рамках замкнутой системы национального хозяйства, движущей силой которой является ежегодное воспроизводство валового и «чистого» продукта в сельском хозяйстве и его последующее распределения между всеми основными классами общества того времени. Тем самым физиократы подняли экономическую мысль на совершенно новый и более высокий уровень.

Но их система, вместе с тем, была и полным отрицанием предшествующей, меркантилисткой системы, которая тоже была истинной. Поэтому, согласно (гегелевской) диалектической логике, за системой физиократов должна была последовать новая и более богатая система, которая произвела бы акт отрицания отрицания и, тем самым, вернула бы экономическую теорию к ее исходному принципу, удержав при этом и то ценное, что содержалось в его физиократическом отрицании. Иначе говоря, нужна была новая теория, которая объединила бы («синтезировала») обе эти, противоречащие друг другу предшествующие системы в рамках единой и более богатой системы. И такой новой и синтетической системой и явилась как раз знаменитая экономическая теория британца (шотландца) Адама Смита.

Адам Смит, с одной стороны, просто воспринял и продолжил развитие физиократического (натуралистического) анализа, направив свою теорию и доктрину также