«С его вступлением начались в гимназии существенные преобразования, обращено было внимание как на преподавание учителей, так и на занятия учеников; в младших классах образованы были параллели, чрез что было уменьшено многолюдство в классах; учреждено дежурство гувернёров, которые сквозь стеклянные двери могли наблюдать за поведением учеников, стоило учителю выслать ученика из класса, и тот уже подвергался наказанию за шалость.

Такими и многими подобными распоряжениями учителям предоставлена была возможность заниматься преподаванием.

Вообще с поступлением Постельса в гимназию поднялся нравственный уровень ее, многие предметы стали преподавать новые учителя, более знакомые с делом преподавания; обращено было внимание на изучение новейших языков. Языки французский и немецкий читались параллельными; нередко случалось, что ученик III класса сидел по языкам в IV или V классе (всех классов по языкам было шесть) и наоборот ученики старших классов не шли далее IV класса.

Постельс стал требовать, чтобы оканчивающие курс гимназии выдерживали экзамен и по языкам в VI классе. Наш класс первый испытал настойчивость Постельса. Нас в VII классе, в 1839 году, было восемь человек; из них только двое (Бульбенко и Гершельман) по языкам были в VI классе, а остальные шесть человек оставались в IV классе. По окончании экзаменов, на торжественном акте объявляют: оканчивают курс и удостаиваются похвальных аттестатов пансионер Бульбенко Алексей и приходящий Гершельман Владимир. После акта мы обратились к директору узнать, почему мы не получили аттестатов, и он нам объявил, что мы не окончили курса по языкам. По предметам ни у кого из нас шестерых не было менее 4 в среднем выводе. Поступить в университет по экзамену мы не могли, так как в то время обо всех вышедших из гимназии до окончания курса давалось знать в университет и держать вступительный экзамен дозволялось им не ранее, как по прошествии того числа лет, которое оставалось им до окончания курса в гимназии».

А. Родионов, 1832 – 1840 гг.

Пятидесятилетие 2 С.-Петербургской гимназии. СПб., 1880. Вып. 1. С. 6 – 7, 10 – 11.

***

«В 1839 г. я поступил во 2-ю гимназию, где в это время известный А.Ф. Постельс, в качестве директора, деспотически распоряжался очисткою интерната от воспитанников, которых перевоспитывать он вероятно не надеялся, а видя их дурное влияние на товарищей бесцеремонно сек или исключал из заведения. Тяжело было нам всем быть свидетелями такого деспотизма; но нельзя не отдать Постельсу справедливости в том, что поставил он гимназию на отличную ногу».

1840-е гг.

Воспоминания Ф.А. Оома. М., 1896. С. 15.

***

«Дух добра и зла окружал нас и в административных сферах гимназии. Предстателем бесконечного идеального добра был бесспорно добрейший из добрейших инспектор наш – Христофор Иванович Пернер; зло же, в смысле лишь неуклонной строгости, представлял собой один из лучших директоров своего времени Александр Филиппович Постельс. При поразительном добродушии и изумительной мягкости любвеобильного Христофора Ивановича, Александр Филиппович нередко казался нам демоном-Юпитером, даже тираном…

В сущности же Александр Филиппович был человек вовсе не злой, но человек неуклонного порядка и строгой дисциплины: первый, сдержанный и формальный, он производил поглощающее впечатление не только на воспитанников, но чуть ли не большее ещё на наших, увы, весьма плачевных воспитателей, которых никогда не удостаивал даже пожатием руки.

По общему отзыву, первый период его управления гимназией был лучшим временем этого заведения: он окружил себя небольшой группой поименованных только что преподавателей (Алимпиев, Иващенко, Шакеев, Эвальд – Т.П.), при посредстве которых весьма скоро с корнем вырвал ужасные во всех отношениях порядки его предместника Шипилова; а для достижения того были необходимы самые крутые и энергические меры. Он был образцовый и деятельный администратор с некоторым деспотическим оттенком, но в то же время человек правдивый, тактичный и с особенной любовью поощрявший всякие хорошие проблески и зародыши, подмеченные им в воспитанниках. Примеров тому было немало. Я укажу, между прочим, на один, случившийся со мной…