ЮЛИЙ ИВАНОВИЧ КЕММЕРЛИНГ

Учитель немецкого языка Второй гимназии в 1844 – 1851 гг.

Курганович А.В., Круглый А.О. Историческая записка 75-летия С.-Петербургской Второй гимназии. СПб., 1894. Ч. 2. С. 359.

«Индифферентно относились <…> к разным французам и немцам. Выключаю, впрочем, одного немца – Кеммерлинга. Немец этот – заимствовал ли он от какого-либо камрада или сам сочинил метод обучения – во всяком случае отличался от всех немцев тем, что достигал баснословных успехов от учеников. К этому ещё особенность: ученикам-немцам ставил зачастую единицы, а ученикам-русским четвёрки. И вот, благодаря методу и здравомыслию Кеммерлинга очень многие гимназисты выучивались немецкому языку в стенах заведения, то конечно составляет величайшую редкость в летописях отечественного образования».

А.С. Вирениус, 1840-е – н. 1850-х гг.

Пятидесятилетие 2 С.-Петербургской гимназии. СПб., 1881. Вып. 2. С. 11 – 12.

ИВАН БОГДАНОВИЧ КЕСТНЕР

Сын учителя. Родился в 1779 г., службу начал в 1808 г. преподавателем французского языка в Первом Кадетском корпусе. В 1817 г. вышел в отставку, в 1821 г. поступил гувернёром в пансион С.-Петербургской губернской гимназии. В 1822 г. стал помощником инспектора и членом Хозяйственного комитета, в 1827 г. – преподавателем немецкого языка и помощником директора. В 1831 – 1834 гг. – инспектор Второй гимназии. В 1833 г. за «примерно-деятельное» исправление своих обязанностей был награждён 1000 руб. В 1834 г. оставил службу при гимназии.

Курганович А.В., Круглый А.О. Историческая записка 75-летия С.-Петербургской Второй гимназии. СПб., 1894. Ч. 2. С. 299, 354, 359.

«На инспекторов в моё время не везло гимназии: при поступлении моем инспектором был Ив(ан) Богд(анович) Кестнер; он плохо читал по-русски и сомневаюсь, чтобы обладал какими-либо специальными познаниями; по крайней мере он только проходил чрез наш класс, но никогда не останавливался, чтобы наблюсти за преподаванием и послушать ответы учеников <…>.

Иногда инспектор Кестнер проявлял свою деятельность наблюдения за преподаванием, которая состояла в том, что по субботам приходил в класс, брал список и вызывал тех учеников, которые отличались леностью и шалостью и отводил их в шинельную, где у сторожа Парусова (отставной солдат гигантского роста) всегда были готовы скамейка и розги. Экзекуции подвергались только некоторые из вызванных, над которыми особенно любил практиковаться инспектор Кестнер; остальные вызывались только как свидетели экзекуции, считались кандидатами для зачисления в состав действующих лиц. Чаще всего по субботам доставалось ученику Московскому. При подобных случаях иногда происходили курьёзы: так однажды ученик Яроцкий Александр что-то сильно пошалил и было это среди недели; приходит в класс Иван Богданович Кестнер, приказав предварительно Парусову приготовить скамейку и розги, вызывает Яроцкого, тот в слезах упрашивает пощадить его; но грозный инспектор неумолим; вслед за Яроцким инспектор вызывает Московского, Бочкина, Половинкина, Беляева и других им подобных, отправляется в шинельную, где Парусов уже ожидает своей жертвы. Но каково же было изумление всех, когда, по приходе в шинельную, инспектор объявляет: «Московский, раздевайся! А ты, Яроцкий, смотри как будут сечь и в другой раз не шали, а то и тебе также достанется». Московский с изумлением восклицает: «Помилуйте, Иван Богданович, да я ничего не сделал!» На это инспектор отвечает: «Тебе не привыкать стать, а Яроцкому будет стыдно смотреть, как секут».

А. Родионов, 1832 – 1840 гг.

Пятидесятилетие 2 С.-Петербургской гимназии. СПб., 1880. Вып. 1. С. 10, 6.