И вот стали появляться пленники. Королева, едва перешагнувшая двадцатилетний рубеж, зардевшись, сидит на троне, а перед ней – залитый светом зал, наполненный благородными рыцарями, и каждый стоит, опустившись на одно колено. «Чей вы пленник?» – «Я пленник Королевы, присланный сэром Ланселотом, дабы Королева решила, жить мне или же умереть». – «А вы чей пленник?» – «Королевы, а сразил меня Ланселот». Имя сэра Ланселота – у всех на устах, он – первый из рыцарей мира, наилучшее соотношение нанесенных и пропущенных ударов – оно лучше даже, чем у Тристрама, – изысканный, милосердный, уродливый, неодолимый: и всех этих рыцарей он посылает к ней. Словно в день рождения – столько подарков. Такое только в книгах бывает.

Гвиневера сидела, приосанясь, и царственно наклоняла голову, приветствуя своих пленников. Глаза ее сияли ярче короны.