Он присел боком на край огромной медной ванны, скорее, домашнего бассейна, полного пены и плавающих разноцветных одежек.

— Строго говоря, радость моя, у меня никакой нет. Это ведь не одежда, это доспехи. Рыцарские ластиковые костюмы часто называют "шкурой", и это чистая правда, — он подергал полу распахнутой на груди куртки: — Вторая кожа. Защищает от жары, от холода, от зубов драконов, огня, воды и железа. Нет смысла обзаводиться чем-то другим. Даже ради тебя.

В изгнании так соскучился по нормальному костюму, будь моя воля, и спал бы в нем! Кроме того, странствующий рыцарь должен в любую минуту быть готовым к дороге. Поэтому удобнее стирать свою одежду самому. Это — мужское дело. Так же как точить и полировать меч, как ухаживать за любым оружием, конем и сбруей. Мужчинам очень нужно чувствовать себя независимыми. Так что оставлять нам по одному комплекту одежды ты просто обязана.

— Понимаю, — сказала Ромашка тоном ребенка, которому только что объяснили, что конфет нельзя есть слишком много, потому что от сладкого портятся зубы.

— Нет, так никогда не поймешь, — засмеялся Дик: — Держи! — он бросил ей свою крутку. Снял со стены ближайший купальный халат и набросил на себя. Ромашка получила кожаные сапоги и брюки. Она смотрела на костюм как на редкое сокровище, не веря своему счастью. Дик жестом попросил временно вернуть ему куртку и достал из карманов нож и кремниевый фонарик. — Смотри…

— Ой, не надо! — Ромашка ахнула и хотела помешать ему, вцепившись в рукав куртки. Но Дик с треском полоснул по коже ножом. И снова, и снова… В руках у него остались жалкие лоскутки.

— Не начинай реветь, ещё не всё, — предупредил он и чиркнул кремниевым фонариком по стене. В руке у Дика вспыхнул голубой огонь.

Фонарик "чесночная головка" похож на окаменевший цветок ромашки. Кремниевая палочка, как гвоздь с широкой шляпкой, а вокруг надеты тонкие неровные пластинки сухого топлива, загорающегося от единой искорки и не гасшего даже под водой. Когда все пластинки сгорали (каждой хватало примерно на четверть часа) за два медных гроша можно купить дюжину новых. Дик поджег лоскуты кожи. Они стали шипеть, корчиться и чернеть, без огня и дыма. Ромашка сама застыла, словно окаменев.

Когда лохмотья стали больше ни на что не похожи, Дик поболтал их в тазу с холодной водой, смывая копоть, чтобы халат, пол и стены ванной не стали черными. Потом аккуратно стал расправлять и приглаживать ладонью край в край кусочки кожи. Очень скоро в руках у него снова была сросшаяся целая куртка, без единого следа перенесенных издевательств. Дик стряхнул с нее последнюю сажу, царапины и вручил Ромашке.

— Теперь можешь стирать.

— Это волшебство? — спросила она.

— Нет, ты тоже так можешь. Только не с моей, а будь у тебя собственные доспехи. Это просто такой особенный материал. "Только для рыцарей!"

— А как ее нужно стирать?

— Честно говоря, как хочешь. С этой кожи требуется только стряхивать пыль или смывать кровь.

— А сапоги?

— Они точно такие же. Стирай, как чулки. Только, будь осторожна, не порежься, на каблуках острые набойки.

Дик уселся на край круглой ванны, прислонился к стене, скрестив руки на груди и завернувшись в халат. Он желал наблюдать за действиями Ромашки. Та нерешительно вылила в подземный слив черную воду из таза, налила новую, и погрузила туда сапоги. Брюки и куртку окунула в мыльную воду наполненной ванной. Сперва осторожно, боясь, что кожа снова рассыплется на лоскутки, а потом всё смелее, она терла и полоскала костюм по всем правилам.

— Отжимать можно?

— Сколько угодно. Его невозможно помять.