— Дик! Хватит спать, уже время обеда! Хозяйка Каппа сварила змеиный суп. Как думаешь, там, правда, настоящая змея? Вставай же! Есть пирожки с грибами, а ещё она печет сладкий пирог с черничным мармеладом! Он правда, фиолетовый, как чернила! Дик… ну, пожалуйста!

— Гошка, ты так орешь… даже "пожалуйста" делу не поможет, — Дик с трудом сел на кровати, обхватив голову руками, словно боялся, что она развалится на части, если отпустить.

— А правда, что сказала Лина? Что вы вчера договорились, что мы… — робко начав, снова затараторил Гоша.

— Зеленая пальма, Гошка! Наверно, правда. Раз она так сказала. Мы точно просидели на кухне всю ночь, и теперь, похоже, у меня тяжелое похмелье от этой беседы!

— Это нервное, — наконец очень тихо сказал мальчик и сел рядом. — А можно сказать Брениксу, что теперь и ты — его хозяин?

— При чем тут я? Твой пёс, говори, о чем захочешь!

— Но ведь теперь и твой, — напомнил Гоша.

— Ах, да… ну, как угодно, мне всё равно. А как тебе? Согласишься оставить меня в покое сейчас, до ужина, или, так и быть, пообедаю, но чтоб потом никого до ночи не видел и не слышал?

— Сейчас поешь… а там посмотрим, — улыбнулся Гоша.

После обеда мальчик, несмотря на бурные протесты Лины, уверяющей, что у нее очень важное рыцарское дело, вступился за Дика, защитив его право уйти гулять на реку и к дальним холмам одному.

День за днем, а чаще по вечерам, только стемнеет, бродя по долине в одиночестве, Дик наслаждался ее спокойной красотой. Его лишь тревожило, что сады скоро облетят, усыпав все дорожки белыми слезами, а ему хотелось, чтобы они цвели вечно. Хотя бы — половина. Пусть, так и быть, на половине деревьев зреют вишни, персики и груши, но половина чтобы оставалась вечно юной.

Лина не могла поймать его для разговора уже неделю. Всегда он оказывался чем-то занят именно в этот момент.

"Чем-то" — это особенно серьезным ничегонеделанием. Несмотря на чистейший горный воздух вокруг, полный весенней сладости, его легким каждый вздох давался с огромным трудом, и сердце продолжало биться неохотно, только из чувства долга, а вернее, не находя достаточного повода, чтобы остановиться именно сейчас.

3. 3.

Несколько раз Дик сталкивался с панголином-Эм, благодаря которому они и очутились в этом благословенном краю. Эм настойчиво, от своего имени и от имени жены, приглашал Дика зайти в гости, хотя бы навестить наследника, который через несколько недель должен родиться.

Дик всякий раз вежливо отказывался. За время своего пребывания в долине он не принял ещё ни одного из сотни приглашений, хотя Брусникины и Береникс обошли с визитами уже половину домов и не собирались на этом останавливаться.

Наконец, в один солнечный день, покачиваясь после обеда в гамаке между цветущим персиком и грушей во дворе дома, Дик не смог уклониться от прямого вопроса Гошки. "Ты жалеешь, что обещал остаться с нами?"

— И да, и нет, — в такт покачиванию ответил он. — Мне хорошо здесь, но было бы намного лучше без вас.

— Если хочешь, мы можем уйти, — покладисто заверил Гошка.

Дик невесело усмехнулся:

— Прихватив с собой всех панголинов? Нет уж, спасибо, оставайтесь. Если кому и стоило уйти, так это…

— Нет! Допустим, ты за нас не отвечаешь, тебе всё безразлично. Но мы-то не можем бросить тебя одного. Мы же теперь семья. Дик, это правда, что ты обещал основать в долине рыцарский орден?

— Не-а. Идея Лины. Моего мнения никто не спрашивал.

— Я спрашиваю. Вот сейчас.

— Делайте, что хотите…

— …только оставить тебя в покое? — ехидно угадал продолжение Гоша. — Не выйдет. Ты здесь единственный настоящий рыцарь. Ты должен нам помочь, мы сами ничего не знаем.