Помните – вначале было Слово?! В начале всех миров что-то звучало, а вовсе не складывалось или умножалось. Вообще, в начале времен всю математику можно было смело посылать к черту. Закон сохранения энергии? Ха! Закон сохранения массы? Ха! Мир был создан из ничего, по воле Слова!

Жили бы в начале миров Ньютон с Евклидом, с ума бы сошли от того, что все их законы нарушаются! Один Эйнштейн бы, наверно, не свихнулся бы. У него относительность. Ну, еще и Лобачевский. У него есть параллельные прямые, которые пересекаются… Где-то там… На остановке Дома культуры.

А вот и моя остановка!

Холл Дома культуры. Я предъявил вахтеру свой пропуск (без бумажки – мы букашки, а с бумажкой – человеки!) и проследовал в комнату городского литературного объединения.

Когда-то я мечтал стать членом какого-нибудь лито, хотя бы самого захудалого, зато – официального. В итоге, я стал, но радости от этого особой не испытывал. Наверно, потому что понял – и среди поэтов (казалось бы, куда уж духовнее люди, чем поэты, – ну, еще священники, естественно), точнее, и в среде поэтов оказалось полно подковерных интриг, измен, подстав и прочих тайн Мадридского двора.

Ходил я сюда больше по привычке. Не все же с однокурсниками болтаться, надо и умных людей послушать!

К тому же у меня было новое стихотворение. Мою поэзию, конечно, давно не понимали и даже уже не критиковали (смирились – чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не постмодернизмом), но читать хотелось. К тому же сердце мое было в очередной раз разбито, и надо было выговориться.

Если честно, я недавно буквально встал из могилы. Сбившая меня машина полностью перевернула мой уютный домашний мирок, показав оскал бледной старухи с косой… Точнее, со шприцом и костылями. Но слава Богу, все обошлось, костыли не пригодились (молодой организм – говорили врачи, ну и спасибо тебе, родной мой молодой организм!), нога срослась, ушибы на голове тоже, зато мозгов прибавилось (хотя я думал, что после сотрясения количество мозгов убавляется). Видимо, удар что-то переключил в моей голове. Нет, призраков я видеть не стал, будущего тоже, да и, кажется, стаканы взглядом двигал тоже не я, но вот на мир я поглядел по-другому. И свою девушку, которая ко мне даже ни разу не пришла, пока я лежал в больнице, я простить не смог, хотя и сказано: прощайте и не судите. Мне показалось, что с ее стороны – это наглость. И все слова, которые она мне говорила, пришлось забыть.

Наверно, не зря я ее на обрыв так и не сводил. Три раза собирался, и все никак не получалось. Ну и Бог с ней, с девушкой этой. Вот только стихи родились в больнице. Как водится, больные. Однако хотелось ими поделиться. Чтобы не только у меня одного шиза была.

Итак, я вошел в помещение. По своему старому обычаю я, естественно, опоздал, поэтому все уже сидели за столом и пили чай. Была такая традиция у поэтов – при встрече накрывать стол и пить чай. Вот они сидели и пили. Я тихонько пробрался на край стола и тоже стал пить чай, шепотом разговаривая с соседями, пока все остальные по кругу читали стихи. Это тоже была такая традиция – читать стихи за кружкой чая. Традиция давняя, еще от Пушкина идет (помните: «Выпьем, няня! Где же кружка?»). Стихи меня не особо заинтересовали (в отличие от чая и конфет), но когда очередь дошла до меня, я прочитал.

Сейчас не помню, что читал (потерял этот листик), но читал я громко, с выражением, и написанное казалось мне верхом гениальности. Но я не понимал, почему никто меня не слушает, а все сидят, пьют чай с конфетами и шепотом разговаривают с соседями? Короче, я даже не дочитал до конца, прервав на полуфразе, но все зааплодировали и заахали – никто даже не понял, что я до конца не дочитал.