Но это же странно. К вечеру того же дня нож вернулся на место. Тот человек упал и разбился, не от ножа он умер. Зачем тогда неизвестный взял у меня нож?

Странно все это. И почему она вдруг завела об этом речь?

В тишине я начал нарезать салями.

Она не сводила глаз с моих рук, бледность не покидала ее.

– Это ты его взяла, да, Аки?

– Я?! – с показным возмущением восклицает она.

– А кто же еще?

Кроме нее, больше никто не знал, что у меня был нож.

– И зачем же он мне понадобился?

– Я не знаю. Может, ты что-то хотела им сделать, вот и позаимствовала, а сразу положить на место, наверное, забыла. Не так?

Мне нравится, как салями сопротивляется под рассекающим ее лезвием. Запах черного перца щекочет ноздри.

– Я тут ни при чем.

Она категорически мотает головой.

– А если подумать: кто еще, кроме тебя? Мы же практически ни с кем не общались.

– Ну… – запнулась она.

Резон в моих словах есть, с этим нельзя не согласиться.

Эту поездку мы планировали вместе. В префектуру А ехали на поезде, переночевали в гостинице на знаменитом курорте, где горячие источники бьют прямо в море. На следующий день встретились с проводником, прекрасно знакомым с горной системой S, которая относится к объектам всемирного наследия. В первый день поднялись в горы, а на следующий проводник повел нас по маршруту, пролегающему среди озер. Кроме проводника, мы практически ни с кем больше не разговаривали. Только обменялись несколькими словами с менеджером домика, где ночевали. Я бы еще понял, если бы нож был ценным. А из-за самого обыкновенного кто бы стал рисковать?

Погруженная в свои мысли, она сидит, уткнувшись носом в кулак, и наконец заявляет:

– Ерунда какая! Но я тут ни при чем.

– Чудеса!

Она бросает на меня резкий взгляд:

– Если ты не пользовался ножом, его мог взять только один человек. На второй день похода.

Я понимаю, о ком она говорит:

– Он? Неужели? Зачем ему понадобился мой нож?

Проводник оказался крепким мужчиной и выглядел значительно моложе своих лет. Ничего удивительного, что мы уступали ему в физической форме, – он каждый день в движении, на природе. При всем том в нем чувствовались прямота и независимость.

У меня он вызывал симпатию. Умел человек внушать спокойствие окружающим.

Мы обменялись любезностями.

– У нас впереди два дня. Рассчитываем на вашу поддержку, – сказал я.

– Спасибо, что приехали. Надеюсь, вам понравится, – отвечал проводник с поклоном. – Торопиться не станем. Будем втягиваться постепенно.

Накануне мы уже встречались с ним в курортной гостинице, чтобы обсудить маршрут, но в горах он производил другое впечатление. Городские неженки вроде нас смотрятся там как инородное тело, а такие люди, как наш проводник, привыкшие работать под открытым небом, хорошо гармонируют с окружающим пейзажем. По сравнению с нами, постоянно напряженными, он выглядел спокойным и расслабленным.

Было еще раннее утро, но на небе ни облачка, и солнце уже высушило воздух. Понятно, что через несколько часов наступит удушающая жара.

Будний день, начало лета, сезон еще не начался, тишина.

В горах, густо поросших лесом, было что-то тревожное, пугающее. Они стояли, почти не тронутые человеком, с незапамятных времен неся в себе необузданную силу, способную в дурном настроении натворить страшных дел.

Лес вдруг зашевелился, и мы, затаив дыхание, вошли под его кроны. Первую остановку сделали на берегу живописного озера, вода в котором была необычного цвета.

– Какая красота! – прошептала Аки.

Вода насыщенного голубого оттенка, зависящего от состава почвы, в которой, видимо, присутствовал кобальт, казалась очень холодной.