к обещанным девяти.
2009, Коктебель
«Рубишь фишку, рыболов…»
Рубишь фишку, рыболов,
у тебя полно голов
с их печальными глазами —
Эта лав отныне офф.
Ни таланта, ни ума
а бессчетные тома,
по которым не экзамен,
а зачет-неавтомат
И зачем ты, и куда?
мы же брали города!
мы ведь жгли за всех на свете
и вязали в три ряда
Может, некуда бежать?
Может, просто, не спеша,
Перематывать кассеты
На ребре карандаша
Ты и раньше был в строю,
в смысле – душу по мою.
Нынче ночи долго длятся
и под утро достают
Потому и я пойду —
в Ботаническом саду
летом грех не прогуляться
у прохожих на виду.
2010, Москва
«Когда блесна тускнеет на глазах…»
Когда блесна тускнеет на глазах
И звезды зажигаются в тазах,
Где красный парус в пене ариэля —
Внезапно понимаешь, что сгорели
Индейский лик и соль на волосах.
О, где же ты, дурная пахлава,
Какие-то другие острова
Тебя не знают, сливки на клубнике
Ненатуральны, пошлы и безлики
И подбирать приходится слова,
Чтоб расплатиться с местным визитёром.
А за забором – едкая трава,
И море вдалеке едва-едва,
И в небе пролетают метеоры,
И всякая Луна – как голова.
2010, Москва
«Моя любовь – в твоем календаре…»
Моя любовь – в твоем календаре,
Где неизвестный месяц на дворе,
Квадратны графы, числа посерёдке —
Давай с тобой по водке да селёдке
И ночью повисим на фонаре.
В такую глушь не всякий забредёт:
Кто знает, что еще произойдёт,
Пока сорочку в проруби полощешь.
Кто говорил, что дальше будет проще,
Не перенес недельный перелёт.
И, как тогда, в бревенчатых стенах
Мы выберемся на полутонах
К прозрачной мысли – было ли начало,
Когда сильнее сердце застучало,
И есть ли толк в прошедших временах.
2010, Москва
«Мой Джим, руки не подавай…»
Мой Джим, руки не подавай,
Не жди, пока уйдет трамвай,
А поступи, как хореограф —
Расставь всех «бывших» в «каравай»
И сочиним, как Вонг Кар Вай,
Убийственный кинематограф.
Мой друг, тут всё наоборот —
Изобретен водопровод
И жарят в зимы батареи,
Стареть тут некогда совсем,
И если просыпаться в семь,
То доживешь до юбилея.
Смелее в бой, конкистадор,
Я наблюдаю в монитор
Весь мир под нашими ногами.
Нетерпеливое «Мотор!»
И остается коридор
Отмерить нервными шагами
И вот, кирпич на кирпиче
И есть название на «Ч»
И кульминация – в начале.
Но фильм как будто бы ничей,
Пока звучит виолончель,
И имена не прозвучали.
2010, Москва
«Дано: начало февраля…»
Дано: начало февраля,
Сосед из дома-корабля
Спустил собак на белый снег,
И чертят по холсту
Двенадцать лап длинней теней,
На стрелках полночь, а за ней
Бежит какой-то человек,
И смотрит в темноту.
А фонари еще горят
И, продолжая звукоряд,
Влетит в открытое окно
Не то мороз, не то
Запахнет хлебом, молоком,
С простой домашкой дневником
Без лишних «если» и «дано»,
Без шапки и пальто.
Ты время, вроде, указал,
Теперь смотри во все глаза
И слушай: скоро Джо Дассен,
Пока рука легка,
Раскрутится на трёх блатных
И звук знакомых позывных
Из позабытых мизансцен —
Из трёхпрограммника.
Обои старые, комод,
По телевизору идёт
Какой-то праздничный концерт,
И падают ключи
В мешок с распорками для лыж,
А там за дверью ты стоишь,
И снег, и слезы на лице,
И радость без причин.
И вяжет бабушка носок,
И долог времени песок
И Окуджава про Арбат,
И выбивать ковёр.
И можно просто наблюдать,
Пока на стрелках три и пять
И неизвестен адресат,
И длинен коридор.
И стало как-то хорошо —
Какой-то год, и снег всё шел,
И отзывался при ходьбе,
И принял формы крыш.
И ты почти «повтор» нажал…
Но помнишь, кто-то там бежал?
Он так давно спешит к тебе,
Пока ты тут стоишь.
2011, Нью-Йорк
«Ночь длинна…»
Ночь длинна,
В эфире тишина,
Падают старушки из окна.
Все они не пойманы – не воры,
Только я прекрасная одна.
Cпи спокойно, мокрая страна,
Звуками дождя окружена