Не пытайся понять,
Как попал ты сюда,
Просто молча ходи
И паркетом скрипи —
Нет ни пса, ни меня,
Только ветер и снег.
Чиполлино моё,
Горе луковое…
2021, Москва
«Вот кажется, что ночь длинней полярной…»
Вот кажется, что ночь длинней полярной,
Но если день привстанет на локтях,
Застрянут пчелы в сотовых сетях,
И мир наш – тоньше нити капиллярной
Просветится, и где-то вдалеке
Уже бежит кораблик по реке,
Идут дожди, стада и сенокосы,
И обещанье, взятое без спросу,
Сгорает черной меткою в руке,
В пересеченьи наладонных линий.
Попробовав с полсотни эльдорад,
Живу в режиме бесполезных трат,
Которым нет конца, и только ливень
Идёт-гудёт с восточной стороны,
Осталась из предметов старины
Лишь черная серебряная ложка.
И катится весь мир, что твой Сережка,
На красном самокате из страны.
2007, Берлин
«До дождя остались, как всегда…»
До дождя остались, как всегда
Понедельник, вторник и среда,
Три часа родительской субботы,
Еле говорящий тамада
Магазин с квадратиком «кооп»,
Дачные петрушка и укроп,
Полчаса от дома до работы,
Юность, перешедшая в галоп
Кофе в турке и сосед Фомин,
Пепельница, кресло и камин,
Четверговый дождь уже пролился,
Доставляя в вены витамин
И в какой бы омут головой
Вылететь с дорожки беговой,
Чтобы там никто не удивился,
Думая, что это угловой.
2007, Москва
Такие дела
– Ни кроли, ни брассы, не точены лясы,
ни сразу с тремя, ни удар по мячу,
ни рыба, ни мясо, но всё извинялся
за рыбу, за мясо, за всё по чуть-чуть.
Он словно освистан – ни мистер, ни твистер,
по росту пиджак, недырявый карман,
свой врач и стилист, но махнули по триста —
и вот он, пожалуйста, самообман.
Бессонные чаты, тавро и печати,
и все близоруки, и слышат не то.
Но где-то кричали, что в самом начале,
где всё по науке, – неявно ничто.
С борщами на ужин, при доме, при муже,
при чем здесь любовь я уже не скажу…
…печален, простужен, но галстук потуже,
а вечером в лифт к своему этажу.
Посуды не бьются, без яблок на блюдцах,
казалось бы – жил бы себе поживал,
но что-то незримое пало, как Рим,
и кому ты расскажешь, что жизнь тяжела.
Ему бы напиться под снег над столицей,
ему бы похвастать, да нечем пока.
Она мастерица, но тоже боится
сказать уже «баста», чтоб наверняка.
– Прошло уже много, больное не трогай —
срослось, затянулось.
– А рана была?
– Исхожено в ногу уже, слава богу… —
она улыбнулась. – Такие дела.
2007, Москва
«я умею рисовать по клеточкам…»
я умею рисовать по клеточкам
так называемые «косички» —
сплетение обреченных параллельных линий,
обман зрения,
что-то угловатое без тени смысла,
как это беспорядочное мельтешение
с зарплатой или без зарплаты,
названное кем-то взрослой жизнью.
или как там у вас говорят.
поднаторев, рисуешь так быстро,
что из карандаша вылетают искры,
а листы отрывного календаря
вылетают пачками,
что даже расторопные дворники
не успевают накалывать их на шесты
вот неделя, когда пошел снег,
вот месяц на море,
вот день, когда ты меня отпустил.
а это – просто пара листов для кратности —
еще одна память о несуществующих днях,
слишком пустых,
чтобы видеть на них хоть какую-то
точку отсчета
но теперь уже
рисуй, говорю,
рисуй,
ты умеешь.
2007, Москва
«Говорят, что опять воровка твоя сорока…»
Говорят, что опять воровка твоя сорока
А на море горят золотые твои ворота
Словно шапка. Такие нынче пошли деньки.
Ты же знаешь, у нас, прибрежных, со сроком строго
И напомнить про все глубины – твоя работа
Голубиною почтой общаются рыбаки
Этих слов не отыщешь в брокгаузах и ефронах
Помогай уже, соль на лице и зюйдвестит в бронхах
Словно девочка Элли в домишке своем летит
А вокруг – вселенных в капронах и при патронах
Просто не-со-счи-тать – ни ахов твоих, ни охов
Если я не вернусь