– Мне кажется, или ты тратишь на нас самые ценные продукты? – спросил я.

– Воздаваться должно по трудам! – тоном, не терпящим возражений, сказала Валентина Александровна.

– Я не против! Что ты начинаешь? – пихнула меня локтем Алиса, – не хочешь, не ешь, а я так с удовольствием.

– Я тоже с удовольствием, – улыбнулся я, – Валентина, спасибо, что вчера помогла с досмотром. Ты же всё-таки здесь авторитет, люди тебя слушаются. Если бы ты не взяла ситуацию в свои руки, многие могли бы заартачиться, не желая Алисе подчиняться…

– Я бы им заартачилась! – сказала Алиса.

– У нас нет задачи устроить диктатуру, так что, если получилось всё сделать в доброжелательном ключе, оно и хорошо! – сказал я.

– Да, вчерашний случай многих добил, – вздохнула Валентина Александровна, – люди очень расстроены. Теперь все подозревают всех!

– Парадоксы сознания, – сказал я, – когда крот был, никто никого не подозревал. Когда крота не стало, все стали подозревать всех.

– Ваша девочка всё спит? – спросила Валентина Александровна, выставляя перед нами тарелки с яичницей.

– Да, – вздохнул я, – и пока что непонятно, как её пробудить. Да сейчас и не до этого. Тут бы оборону удержать!

– Хранитель сказал, что ты переживаешь, что не убил Водяного, когда была такая возможность? – спросила Валентина Александровна.

– Да, очень! – вздохнул я.

– Не переживай об этом, – строго сказала повариха, – нельзя жалеть, что не убил кого-то! Да, убивать приходится, таков уж этот мир. Но если не убил, то не жалей. Кто знает, возможно, этот человек ещё сыграет свою роль в твоей жизни. Мы не знаем будущего, не знаем, как всё обернётся в дальнейшем.

– Он сыграет роль, – усмехнулся я, – будь уверена, сыграет и не маленькую. Только вот я предпочёл бы без этого обойтись. Валентина, извини, но это идеализм. То, что я его не убил, может стоить жизни всем вам. Вот такая его роль в нашей жизни очень вероятна. Ни во что другое я не верю.

– Я не об этом, – махнула рукой Валентина Александровна, – плевать на Водяного. Дело в тебе! Не жалей, что не убил. Такие мысли разрушают. Надо будет, убьёшь. Но не жалей!

Я задумался.

– Валентина, а ты, оказывается, философ! – сказал я, немного обмозговав её мысль, – может быть, ты и права, только в нашей ситуации это слишком глубокие материи. Нам надо размышлять и действовать проще, без рефлексии. Она более разрушительна, чем сожаления о том, что не убил кого-то!

В столовую ввалился один из охранников.

– Там это, – запыхавшись, начал он.

– Что случилось? – я резко встал из-за стола, предчувствуя неладное.

– Там это, – повторил охранник, – хранитель прислал, просил позвать.

– Я тебя сама сейчас половником прибью, если не скажешь, в чём дело, – строго сказала Валентина Александровна.

– С белым флагом пришли… ну эти… как их… – затупил охранник.

– Я тебя предупреждала! – Валентина Александровна пошла за половником.

– Переговорщики? – догадался я.

– Ну, типа того, – выдохнул охранник.

Валентина Александровна вернулась с половником.

– Заработали мозги? – строго спросила она.

– Заработали! – поспешил кивнуть охранник.

– Сейчас будут какие-то невыполнимые условия выдвигать, – озабоченно вздохнула повариха.

– А мне кажется, что это хороший знак! – вдруг сказал я.

– Почему? – удивилась Алиса.

– До этого они разговаривать с нами и не пытались. Всё время пытались атаковать! Даже те, что якобы преследовали беглецов, на деле прикрывали оборотней. Если это и в самом деле дипломатическая миссия, то значит, что они обломали зубы и теперь будут пытаться как-то договориться. Да, возможно, шантажом и угрозами, но это уже диалог, как ни крути. А значит, всё идёт более менее хорошо. По крайней мере, надежда на благоприятный исход есть, – сказал я.