Всё сходилось на Веге, только у неё одной были длинные волосы. Это была смуглолицая женщина с большими красивыми глазами и тонкой шеей. Она мало пила и почти ни с кем не разговаривала, но часто бросала искромётные взгляды на Сергея.

Он осторожно вытащил левую руку из-под неё и нежно обнял женщину, после чего она прижалась к нему ещё сильнее. Ему сразу вспомнилась Алевтина Никитична, когда они оба скованные стенками трубы лежали, прижавшись, друг к другу почти двадцать минут и эти двадцать минут для него были самым первым контактным знакомством с женским телом. Только от Алевтины пахло тогда халвой, а от этой дорогими духами. Последний раз он видал её вместе с Колькой Власовым восемь лет назад. Колька к этому времени работал в КБ авиационного завода и жил в трёхкомнатной квартире вместе со своей женой и сыном Русланом. Так – же Колька с Русланом разводил канареек. Их тогда он продавал на птичьем рынке или сдавал в магазин. У Сергея тогда был отпуск, и он приехал на родину домой, где большую часть времени проводил с другом. Сергею тогда ужасно хотелось встретиться с Алевтиной, но он знал, что она живёт в Калининграде. Надежд на встречу, с ней он никаких не питал, тем более Колька Власов сказал, что дом их давно снесли и где в настоящее время живут Ягодины, он не знает, так – как сестру Алевтины не видал с тех пор, как он ушёл из школы. Только она могла дать информацию об Алевтине. Но его величество случай услышал его призыв и свёл с ней. Раньше он всегда думал, что случайные встречи это выдумка сценаристов и писателей, но когда увидал её, то сразу вспомнил про бога.

…Колька Власов подвёз его на своей машине к железнодорожному вокзалу на ночной экспресс до Москвы. Они оживленно беседовали, идя по перрону. Состав уже подали, но посадки не было. Встав около вагона, друзья закурили и, посмотрев на пассажиров, которых было немного, они обратили внимание, на шикарную женщину, склонившую свою голову в бетонную платформу. В руках у неё была небольшая дорожная сумка, журнал и кофта. Это была она, без всякого сомнения. Всё тот – же чёрный бант, заплетённый в толстую косу.

– Колька, не пойму это мистика или Алевтина Никитична? – воскликнул радостно Сергей.

Она, услышав своё имя, резко подняла голову и посмотрела на друзей.

Улыбнувшись, она не спеша, подошла к ним и, всмотревшись внимательно в их лица, произнесла:

– Вы товарищи тоже на семинар приезжали сюда? – спросила она, – я вас, что-то не видала рядом с собой, а вы и имя моё знаете.

– Мы с вами на семинаре были в долгом детстве, – сказал Сергей, – помните чердак дворца культуры и Майю Кристалинскую?

– Мать моя женщина, неужели это вы птицеловы и любители искусства? Какие вы большие и взрослые стали. Она сразу прослезилась и бросилась их обнимать:

– Теперь я вас узнаю, – вытирая влажные глаза, сказала она, – а так встреть вас на улице, ни за что – бы не подумала, что вы мои бывшие ученики.

– А вас Алевтина Никитична года не взяли. Ни на грамм не изменились, – сказал ей Сергей, – знать жизнь удалась?

– Жизнь Серёженька понятие относительное, – сказала она грустно, – сегодня она разбивается на осколки, а завтра ты эти осколки начинаешь собирать, так, чтобы не обрезаться, но стекло есть стекло всё равно, как бы ты не оберегался обязательно, поранишь нежную кожу.

– Что так мрачно Алевтина Никитична? – спросил у неё Колька.

– Не надо обо мне, вы лучше о себе расскажите, где вы сейчас и чем занимаетесь? – мило улыбалась она.

– Колька вам пускай исповедуется, – сказал Сергей, – а у нас с вами время будет поговорить, если вы во втором вагоне едете.