– Нет, спойте нам напоследок, – возразила Ася. – Пусть это будет как благословение.

Девочки передали семиструнную гитару с бантом, на которой многие из класса к выпуску научились неплохо играть, подражая любимой учительнице.

Учительница пела романс на стихи Юлии Жадовской, известной поэтессы, родившейся недалеко от Любима и поэтому своей. Жадовская родилась без одной руки. Она росла без матери, к тому же отец, богатый помещик, не позволил ей соединить свою судьбу с человеком ниже по сословию. Все девушки знали о полной драматизма судьбе поэтессы, но теперь всем казалось, что учительница поет о своем, и когда она умолкла, все некоторое время молчали, грезя о той страстной и единственной любви, которая бывает раз в жизни и оставляет столь глубокий след.

Когда учительница ушла, спор разгорелся с новой силой.

– Значит, у Зои Александровны был роман! – заключила Сонечка, и все согласились. Это открытие еще больше разогрело интерес к волнующей теме. Ася поднялась и пошла вдоль берега. Ее догнала Маша Вознесенская, подруги побрели вместе, обнявшись, как прежде бродили по коридорам гимназии.

– Идем к нам, – пригласила Маша. – Мама звала тебя. У нас сегодня пироги.

– По случаю твоего выпуска?

– По случаю нашего выпуска, – поправила подруга. – Ты же знаешь, что у нас ты не чужая.

Маша немножко лукавила. В доме затевалось настоящее торжество, но причины было две. Кроме Маши, в семье имелся еще один выпускник. Алексей окончил военное училище и вчера явился домой в чине подпоручика. Новая офицерская форма очень шла ему. И Маша, и мать, и глава семьи – все любовались молодым офицером. Только этот факт Маша почему-то решила утаить от подруги. До поры.

– Я приду, – пообещала Ася. – Только переоденусь. Ладно?

– Смотри же! Мама сказала, что без тебя стол накрывать не начнет. Нужно, чтобы ты все украсила по-своему. У нас так никто не умеет.

– Обязательно приду.

Не успела выйти из аллеи, как из-под земли появился Юдаев – гладкий, напомаженный, с цепочкой в нагрудном кармане. Улыбался, обнажая прокуренные желтые зубы.

– Не желаете ли прогуляться, барышня?

Ася отступила на шаг и оглянулась – подруги были далеко.

– Не желаю я с вами прогуляться!

– А напрасно вы мною так пренебрегаете, Августиночка! – прищурился приказчик и как ни в чем не бывало пошел с ней рядом. От него воняло луком. И даже одеколон не смог перебить этого запаха. Вероятно, зайдя в трактир, Юдаев не удержался и отведал селедки. – Я, между прочим, не голытьба какая-то. Капиталец скопил-с. Теперь вот от Карыгина ушел, получше местечко сыскалось. Как куколку вас содержать бы мог, ежели бы вы…

– Глупости какие! И не мечтайте об этом! – пробормотала Ася, прибавляя шагу, и почти бегом побежала по деревянной лесенке прочь с Вала.

– Ну поглядим, чья возьмет… – донеслось до нее сверху.

Она, не оглядываясь, быстро шла в сторону набережной, у беседки остановилась перевести дух. Сердце колотилось. Противно, грустно, страшно! Детство кончилось… В этой самой беседке возникали мечты, навеянные очарованием детства. И вот эти мечты готовы рассыпаться, как замок из песка!

Как часто они с подругами сиживали здесь, делясь самым сокровенным…

Сны рассказывали, записки от мальчиков читали, стихи, что присылал ей Лелька… Все кончилось!

Грусть горьким медом разливалась в душе.

Она вошла в беседку и постояла у колонны, глядя на воду.

Осторожный кашель позади нее заставил оглянуться. У беседки стоял незнакомый парень в сатиновой рубахе. Он прятал руки за спиной и выжидательно смотрел на нее.