Интересно, а с кем я могу туда пойти?

— Я найду время показать тебе окрестности, — ответил Найл на незаданный, но явно прочитанный в моих глазах, вопрос. — Здесь есть пляжи с песочком. Но до них нужно ехать. Я забыл спросить, у тебя есть права?

— Я не умею водить…

Он недовольно поджал губы.

— Это плохо. Велосипед я тебе не предложу. Это опаснее наших волн. Придется тебе терпеть мою компанию. Или купаться в бассейне, — и он махнул в сторону больших зеркальных дверей. — Там вода прогревается днём, но если все же замёрзнешь, включу подогрев. И джакузи согрею на вечер, но сегодня, думаю, ты хочешь просто в душ. Наверху душ один на две спальни, но считай его своим собственным. Ванна внизу, если тебе захочется когда-нибудь ее принять. У меня в спальне отдельная ванная. Ну, все, кажется… Нет, вот еще что, — Найл поднял указательный палец. — Я положил листик с паролем для вайфая на тумбочку у тебя в спальне. Теперь уже точно все… На сегодня. Уже на сегодня. Выспись и найди в доме удобное место для работы. Или во дворе. Он больше дома. И мы его обустроим по твоему вкусу.

Найл улыбнулся и снова поджал губы. Мне кажется, или он вдруг почувствовал себя со мной наедине неловко? Самолёт, булочная, дорога — там у него была цель: довести, накормить, доставить домой, а сейчас… До него дошло, что в доме посторонний человек. И это он ещё не начал делиться со мной личным. Ну, про семью внука не в счёт. Про свою Ларису говорить ему придётся много и чувственно, если мы собрались писать любовный роман, а не сухую биографию или, Боже упаси, некролог.

У нас же теперь это тоже стало модно — собрать с родственников информацию об усопшем и написать красиво и витиевато историю его жизни в картинках. Правда, и тут, если Найл действительно фотограф, мне придётся писать по фотографиям. Говорящим. Он же фотожурналист. Как бы еще услышать, что они хотят мне рассказать…

Но это будет завтра. Сегодня я слышу лишь свои глухие шаги по лестнице. Я все же немного растерялась при виде шикарного дома и не сняла кроссовок на входе, а хозяин ничего не сказал, не напомнил, как с ремнём безопасности. Вежливость? Или у американцев действительно принято ходить в доме в обуви?

На лестнице Найл пропустил меня вперёд, а до того момента я не смотрела ему на ноги, только в лицо. На последней ступеньке я замерла и машинально стащила кроссовки, вновь не развязывая шнурков, чтобы понести дальше в руках. Здесь на полу не плитка, а ковровое покрытие с мелким ворсом, светлое! Найл в… носках, белых… Фу, я держала кроссовки в скрещенных на животе руках — я хорошая девочка, не надо меня ругать.

Мистер Бойд пожелал мне доброй ночи и спустился вниз. Из дверного проема мне была видна только верхняя половина его туловища, и она уменьшалась очень медленно — спина сгорблена, он зверски устал. Выполнил миссию и силы в единый миг закончились, как в кране летом горячая вода. Хорошо, что я успела сказать «Спасибо!»

Дверь я не закрыла — от кого тут запираться! И не нашла ничего лучше, как водрузить грязные кроссовки на тумбочку — завтра озабочусь чистотой их подошв: в первый же день требовать с хозяина пылесос моветон, поэтому ковёр нужно беречь. Может, у него вообще нет пылесоса, и к нему приходит уборщица — раз в неделю, например?

Я села на кровать и прислушалась. Нет, не к шуму прибоя, а к пению птиц! Негромкое: точно цикады, только не скрип, а пиликанье, и на этом фоне кто-то будто бы дует в детскую свистульку и набирается сил для нового свистка, пока прежний отдаётся вдали эхом. Красиво, но под такой шум можно уснуть только с дороги, поэтому сегодня окно можно не закрывать, в доме не холодно, а потом стоит выяснить, как работает замок на раме.