Доводы сторонников соглашения были подробно изложены в ответе на эту записку Яна Лещинского. Если, – писал он, – мы хотим военной силой взять верх над неприятелями, следует вступить в союз с таким государем, который помог бы этого добиться. Путь к заключению такого союза – избрание царевича, который, по мнению Я. Лещинского, «имеет с нами больше общего, чем другие еретики». Избрание царевича приведет не только к победе над шведами и возвращению Пруссии, которую шведы добровольно не отдадут. Речь Посполитая вернет себе без войны утраченные земли и добьется «успокоения» казаков. При получении таких выгод, по его мнению, не имеет значения, что избрание царевича «vivente rege» (при жизни правящего монарха) нарушает польские «вольности». Прямо отвечая на доводы канцлера, он писал, что объединение сил обоих государств обеспечит Польше защиту от татар. Что касается реакции возможных союзников, то желательно, конечно, сохранять с ними дружеские отношения, «но не следует нам погибать из уважения к ним»[532].

Для исхода происходившей в правящих кругах борьбы было существенно, что император снял возражения против выбора царя, лишь бы был заключен мир и соглашение о совместных действиях против шведов[533]. Тем самым подтверждалась правота тех, кто утверждал, что лишь после заключения такого соглашения император станет оказывать помощь Речи Посполитой. Аргументы канцлера теряли свою силу в условиях, когда выяснилось, что Карл Густав не намерен отдавать королевскую Пруссию, а других союзников в борьбе со шведами, кроме предпринявшего поход на Ригу Алексея Михайловича, не намечалось. В этих условиях в сознании польской правящей элиты все более утверждалось представление о возможности выхода из кризиса и восстановления государства в прежних границах при помощи и поддержке России. При этом политики стремились избежать (по крайней мере, в близкой перспективе) установления персональной унии между Речью Посполитой и Россией, чему должно было служить избрание не царя, а царевича преемником Яна Казимира. Впрочем, по этому вопросу можно было отступить под давлением обстоятельств.

Процесс выработки условий соглашения нашел отражение в нескольких документах, написанных в первых числах октября н. ст. 3-го числа Ян Казимир сообщил комиссарам, что для решения вопроса о его преемнике будет созван сейм. Речь должна была идти об избрании царя. Комиссарам поручалось обсудить с «великими» послами вопрос о вере будущего монарха, так как польский король должен быть «римской веры». При всей важности этого документа в нем еще не содержалось тех условий, которые Речь Посполитая должна была предъявить будущему правителю. Затрагивался лишь один, но очень важный пункт. Царь должен был выступить посредником при успокоении казаков, их возвращении под власть Речи Посполитой[534]. Это еще раз показывает, что избрание царя должно было сопровождаться возвращением Польско-Литовскому государству утраченных территорий на востоке.

На следующий день, 4 октября, литовский подканцлер К. Пац сообщал К. Бжостовскому, что принципиальное решение о созыве сейма для избрания царя принято. Другого решения, писал он, быть не могло, так как нельзя допустить отделения от государства целых провинций и гибели «католических душ» под властью правителя-схизматика[535]. Нельзя не признать показательными эти враждебные выпады литовского политика по адресу государя, избрания которого он так активно добивался.

Условия соглашения с Россией (т. н. «Resolutio categorica») были приняты на совещании с сенаторами 5 октября н. ст.