С момента долгожданного и приветствованного многими восшествия на престол Александра I в 1801 году политическая и социальная стабильность в России зависела в основном, как и на протяжении всего XVIII века, от сохранения надежных рабочих связей между правителем и дворянством. Наиболее привилегированное сословие империи привыкло к своему гарантированному статусу и прерогативе обращаться к царю напрямую. Во время правления непредсказуемого Павла I все гарантии могли быть отменены, поэтому от нового императора дворянство ждало их подтверждения.

Как ожидалось, 2 апреля 1801 года одним из первых указов своего правления Александр I восстановил Жалованную грамоту дворянству. Он вернул сословию все права и привилегии, дарованные Екатериной II и сильно сокращенные Павлом I, в том числе и право проводить выборы в дворянские собрания[20]. Во время правления Александра I были восстановлены и расширены права не только каждого дворянина, но и сословия в целом. Например, дворянству было возвращено право выбирать из своего сословия чиновников в уездные и земские суды[21].

Однако Александр I считал, что привилегии должны зависеть не только от социального статуса, но и от личных качеств, поэтому он подтвердил Жалованную грамоту своей бабки с некоторыми изменениями[22]. В частности, подтверждая права и привилегии дворян, как закреплено в грамоте, Александр I тем не менее признался своим молодым друзьям из Негласного комитета на заседании 27 июля 1801 года, что «он восстановил Дворянскую грамоту против собственной своей воли и что исключительность дарованных ею прав всегда была ему противна»[23]. Как бы то ни было, бессилие дворян и их унизительная неспособность отстоять привилегии, предоставленные Жалованной грамотой, были очевидны[24]. Действительно, Джон Гудинг описал русского дворянина этого периода как «чистого лакея» по сравнению с его западным товарищем, который обладал абсолютной властью в своих владениях, служивших ему источником «и богатства, и политического влияния»[25].

Жалованная грамота даровала дворянству некие формы сословной организации, но, как верно указывает Марк Раев, она не устранила первенство государственной службы и не установила подлинную автономию дворянства. Безопасность личности и собственности, пожалованные Екатериной II, были неустойчивы до конца XVIII века, как это продемонстрировало правление Павла I. Только судебное решение могло лишить дворянина его статуса и его привилегий, делая его беззащитным перед лицом коррупции, царившей в судах. И хотя Александр I многое сделал, чтобы восстановить эту безопасность, которая в значительной степени сохранялась в течение первой половины XIX века, она тем не менее оставалась уязвимой, совершенно независимо от его желания, из-за превосходства центрального административного аппарата, созданного его собственными институциональными реформами[26].

Несмотря на все права и привилегии, в конечном счете у русского дворянина так и не было реальных гарантий личной и имущественной неприкосновенности. Недавние исследования показали, что первые юридические гарантии против самовольного обыска и ареста появились только благодаря судебной реформе 1864 года. До этого, на всем протяжении XVIII и значительной части XIX века, богатые и обладавшие политическим весом представители аристократии регулярно подвергались личной опале и лишались владений по прихоти монарха[27]. Некоторые примеры последствий отсутствия принципа личной неприкосновенности для дворянина будут рассмотрены в следующей главе. В конце концов, как считает Е. Н. Марасинова, «очевидно, без анализа последствий воздействия власти на мотивацию личности дворянина невозможно воссоздать целостную картину социально-политического развития России в XVIII – начале XIX столетия»