И все же, несмотря на то что реформы Петра, и прежде всего Табель о рангах, укрепили социальное господство дворянства, превратившегося в фактических владельцев крепостных и поставлявшего офицеров для армии, эти же реформы лишили дворянство сколь-нибудь значимой политической власти – последняя оставалась исключительной монополией самодержавия и растущей бюрократии. В результате, как верно подметил Мартин Малиа, вплоть до середины XIX века Россия оставалась «практически без развитого гражданского общества и „промежуточных“ государственных органов между государством и служилым дворянством, с одной стороны, и крестьянством, с другой»[17]. Реформа 1722 года также закрепила разделение дворянства на личное (для достигших 9-го класса) и потомственное (для достигших 14-го класса на военной службе и 8-го на гражданской). Таким образом, фактически Табель о рангах не смогла изменить превосходства принципа права по рождению и, цитируя Конфино, «институционализировала различие чести и престижа в пользу наследственного дворянства и, как это ни парадоксально, признала привилегии, вытекающие из рождения и происхождения, которые эта же Табель о рангах должна была отменить и заменить „службой, источником всех отличий“»[18].

Коллективное почтение русского дворянства к власти было результатом как его пассивности, так и упрямства. Это сочетание означало, что исторически почтение не всегда было беспримесным или гарантированным, что ясно продемонстрировало участие аристократии в убийствах Петра III (в 1762 году) и Павла I (в 1801 году).

В целом Табель о рангах стала довольно успешной попыткой создать совершенно новое служилое дворянство, открыв возможность стать дворянином большому числу людей, за исключением крепостных. Очень важно, что создавалась социальная иерархия, которой дворяне придавали большое значение, поскольку их личный статус теперь непосредственно зависел от чина. В последующие десятилетия дворянство стремилось укрепить свое привилегированное положение, особенно в отношении близости к трону и прав на владение землей и крестьянами. Тем самым к своему Золотому веку дворянство подошло свободным от обязательной службы (с 1762 года) и с подтвержденными Жалованной грамотой 1785 года правами и привилегиями.

Однако после 1762 года, несмотря на гарантированную свободу от обязательной службы, дворяне продолжали в большинстве строить карьеру на государственной службе. Без сомнения, причиной того были вопросы финансов, но также и то, что со второй половины XVIII века дворянство стало отождествлять себя с государством и его нуждами. С другой стороны, когда Екатерина II учредила предводителей дворянства и дворянские собрания стали формироваться на выборной основе, то требование участвовать в них рассматривалось дворянами как форма государственной службы, которой многие пытались избежать, несмотря на престиж и дополнительные доходы, предоставляемые этим участием.

Положение не улучшилось во время правления Александра I, когда дворянство приходилось заставлять баллотироваться на выборах в свои корпоративные организации, которые, учитывая всеобщее пренебрежение ими, становились все более состоящими из профессиональных чиновников. Парадоксально, что без всяких на то официальных санкций от государства дворянская культура развивалась различными путями в поместьях, городских салонах, дружеских кругах, масонских ложах и неофициальных публикациях. Собственный взгляд дворянства на приемлемую форму преданности власти менялся[19].

С момента долгожданного и приветствованного многими восшествия на престол Александра I в 1801 году политическая и социальная стабильность в России зависела в основном, как и на протяжении всего XVIII века, от сохранения надежных рабочих связей между правителем и дворянством. Наиболее привилегированное сословие империи привыкло к своему гарантированному статусу и прерогативе обращаться к царю напрямую. Во время правления непредсказуемого Павла I все гарантии могли быть отменены, поэтому от нового императора дворянство ждало их подтверждения.