Если подразумевать, что утверждение необходимости с кем-то бороться осуществляется в контексте «открытого» общества и универсума (который утверждается модерном), то это можно рассматривать как необходимое условие природной и социокультурной динамики. «Открытый» универсум наполнен процессами эволюции на разных уровнях, сменой одних жизненных форм другими, борьбой за существование, борьбой за доминирование и тому подобное. Те, кого можно считать субъектами эволюции, должны в достаточной мере быть наполненными стремлением к борьбе, отделением себя от других, конкуренцией. Всё это будет движущей силой эволюции. Примерно то же самое можно говорить и об «открытом» обществе (в локальном и глобальном масштабах). Там тоже должны быть процессы эволюции, смены одних форм другими. Движущей силой такой эволюции тоже должны быть направления на отделение и противопоставление себя другим. Если мы именно так рассматриваем реализацию пафоса борьбы, то современный глобализированный мир будет наполнен такой конкуренцией и борьбой. Различные научные и технические исследования предполагают наполненность учёных и инженеров пафосом поиска новых фактов и построения новых теорий. Всё это происходит в борьбе различных течений и парадигм. То же самое можно сказать обо всех творческих деятельностях.

Кажется, что современный мир наполнен такого рода борьбой до предела. Почему это не устраивает Авторов? Потому что Авторы хотят борьбы не на этих уровнях, а на уровнях культур и цивилизаций, на уровнях их предельных онтологий. Имея в виду всё, что я говорил раньше о посткультурно-интеркультурной логике модерна, можно говорить о том, что Авторов не устраивает сама тенденция на прекращение культурно-цивилизационных противостояний. Они предлагают делать шаг назад к до-модерновому состоянию. Тогда в их представлении снова наступит возможность говорить о своей судьбе, возможность за что-то биться, что-то отстаивать, куда-то стремиться, с кем бороться. Авторам хочется монументальности борьбы, её эпического размаха. При этом предполагается восстанавливать логику идеологического общества. Борьба будет происходить не только с внешними врагами, но и с внутренними. Снова будет борьба с инакомыслием, охота на ведьм, инквизиция и тому подобное.

Печально то, что Авторы просто проходят мимо той логики, которая была выработана модерном в отношении посткультурно-интеркультурной архитектуры и постидеологического общества. Они её просто не видят. Для них на уровне народов, культур и цивилизаций существует только борьба, которая в предельном смысле является онтологической борьбой, борьбой бытия с небытием. «Мы» находимся в бытии, «они» – в небытии. Авторы подчеркивают то, что современная ситуация является кризисной и критической. Скоро наступят существенные изменения в мировом раскладе сил, после которых многие народы окажутся в подчинённом положении. Это задается как безусловная и объективная картина происходящего. Стремление к миру, для Авторов, на этом уровне является только иллюзией или откровенным обманом. В этом можно видеть простую проекцию той «борьбы цивилизаций», которую Авторы принимают в качестве предельной онтологии. Может быть, борьба не составляет последнюю суть происходящего на этом уровне, но такую суть надо утверждать. Надо утверждать, что здесь нет ничего кроме борьбы, а все разговоры о мире – это только пропаганда для ослабления противника. Авторы даже не пытаются отделить в реальности современного глобализированного человечества тот слой, который является утверждением мира, от того слоя, который задан стремлением к господству, к борьбе своей цивилизации со всеми другими.