«Когда я увидела дягилевский балет, я решила, что буду жить тем, что люблю»

Коко Шанель

Они просто подсели за их столик. Коко, Мися и ее муж Хосе-Мария случайно увидели на террасе венецианского кафе Сергея Дягилева и великую княгиню Марию Павловну Романову за дружеским завтраком. И решили к ним присоединиться. Мися была знакома с Дягилевым уже давно, с 1908 года, с его первых появлений в Париже в качестве импресарио русского балета. К моменту их случайной встречи в Венеции «Весна священная» на музыку гениального Стравинского уже была поставлена в Париже, уже прогремела, уже была освистана, а затем обоготворена публикой. Париж уже видел на сцене неподражаемую русскую балерину Анну Павлову, афиши к выступлению которой рисовал Жан Кокто.

Шанель с Дягилевым прежде знакома не была, но, конечно, была наслышана о том, что он творил своими «Русскими сезонами». Об этом гудел весь Париж. Она даже кое-что видела из его гениальных творений. Это было еще во времена их романа с Боем. Он привел Коко на спектакль «Шехерезада», который поразил ее совершенно: не только музыкой и новым танцевальным рисунком, но и декорациями. Их к тому балету создал художник Лео Бакст – еще один известный русский, к нему мы вернемся чуть позже.

Но по-настоящему ошеломил ее Вацлав Нижинский – главная звезда русских дягилевских балетов. В нем была заключена неистовая, почти таинственная сила, сводившая с ума тех, кто видел его в танце – безудержном, сильном, до последнего издыхания. За кулисами его в прямом смысле отливали холодной водой, чтобы он приходил в себя – так он отдавался целиком и полностью балетной роли. Его знаменитый прыжок на розово-лиловых афишах Кокто, казалось, знал наизусть весь Париж. И все – благодаря Дягилеву, у которого не было другой цели в жизни, кроме как заставить всех, весь Париж, а значит, весь мир полюбить русский балет.

Мися не раз помогала Дягилеву финансово, поскольку и сама была далеко не из бедной семьи, а выйдя в раннем возрасте замуж за финансиста Таде Натансона (правда, этот брак не был последним в ее жизни), стала до неприличия богатой и могла позволить себе меценатство как одно из развлечений. Другим развлечением в ее жизни было издание журнала La Revue blanche, где печатались культурные новости Парижа, ни одна из которых не обходилась без ее участия – Мися была звездой светской жизни тех лет. Другим удовольствием Миси было обращение в чью-либо музу – то Тулуз-Лотрек, то сам Ренуар восхищались ею, создавая ее портреты, которые впоследствии будут признаны шедеврами и которые сегодня знает весь мир. Каждую неделю она собирала в своем доме невероятно роскошные вечера, куда почитали за честь быть приглашенными все парижские светские личности и представители золотой богемы.

Но главной страстью Миси были нужные знакомства со всеми нужными, важными и богатыми людьми Парижа. Казалось, она знала абсолютно всех, она знала все сплетни и тайные истории Парижа, была посвящены во все секреты и интриги самых влиятельных людей города. И если уж не сама помогала Дягилеву, когда в очередной раз ему требовались средства на новый проект, то всегда знакомила его с теми самыми нужными людьми – богачами, готовыми стать постоянными меценатами или просто разово пожертвовать крупную сумму на искусство. А Дягилев все заработанные и полученные деньги, собранные по сусекам, по щедрым друзьям и благотворителям, тут же спускал на балет, на костюмы, на оплату декораций, на гонорары артистам и новые постановки и снова оставался без денег, да еще и должным кредиторам, арендаторам, поставщикам и так далее и так далее. Дягилев был абсолютно одержим делом всей своей жизни – русским балетом, расходуя на него все свои возможности, средства и силы.