– А еще у него ранение – вот сюда!

И Матрена Гурьевна ткнула пальцем в икру правой ноги.

– Пуля навылет прошла! – продолжала она, с опаской поглядывая по сторонам. – Я, так думаю, раз, мой Витя про свои боевые подвиги ничего не рассказыват, значит, дело это – большой государственной важности! И никому знать про то не следует…

– Ишо бы! – с готовностью согласилась Осиповна.

По правде сказать, история второго «ранения» Красногубова была на редкость банальна. Как-то полковая медсестра отправилась к выгребной яме, располагавшейся на территории военной части, точнее примерно в двухстах метрах позади ее казарменных и бытовых помещений, чтобы избавиться от мусора: пищевых отходов и грязных бинтов. Она делала это ежедневно, поскольку медсанчасть всегда перенаселяли больные, и горы мусору скапливались в корзинах уже к полудню. На сей раз, оказавшись возле довольно обширной свалки, ничего не подозревавшая медсестра вдруг обнаружила, что находится там не одна. Сперва она отчетливо услышала громкое хрюканье. Приглядевшись, в самой середине груды пищевых отходов, а, точнее, метрах в двадцати от себя неожиданно увидела огромного клыкастого кабана. Яростно разгребая мордой и копытами злачные кучи, он с громким чавканьем пожирал объедки с солдатского стола, картофельную кожуру и прочие весьма аппетитные «деликатесы». Когда, после некоторых колебаний, на свой страх и риск медсестра с мусорным бачком в руках, все ж таки, приблизилась к самому краю выгребной ямы, кабан насторожился и развернул морду в ту сторону, откуда послышался посторонний шум. Его налитый кровью глаз секунду или две пристально разглядывал девушку в белом, как мел, халате. Естественная раздражительность и свирепость этого животного, не имея границ, моментально обратилась против возмутительницы его спокойствия, которая сама того не ведая, возбудила в прародителе домашней свиньи необузданные инстинкты. Ни секунды не мешкая, кабан проворно выбрался из выгребной ямы, в том месте, где спуск в нее был пологим, и, с места в карьер галопом пустившись по самой кромке смрадного выгреба3, стал стремительно приближаться к медсестре. Та от страха пронзительно, как будто ее резали по живому, завизжала и с криком: «Помогите!», пустилась наутек, позабыв про бак с мусором. Но, не пробежав и нескольких шагов, она внезапно попала прямо в объятия Красногубова. С ведрами, полными картофельной кожуры, он, не спеша, направлялся к свалке. Виктор едва успел заслонить собой перепуганную до смерти медсестру. Ошалевший кабан, который стремительно мчался ей вслед, с намерением сокрушить все на своем пути, неожиданно заметив новое препятствие, не останавливаясь, с разбегу резанул острым клыком по ноге Красногубова. От возбуждения солдат не почувствовал боли. Потеряв равновесие, и, распластавшись брюхом на земле, он машинально схватил свирепое животное за заднюю конечность. Протащив за собой поверженного врага с полдюжины метров, кабан бешено завертелся на месте. Он прилагал неимоверные усилия, чтобы высвободиться из плена. Но пятерня Красногубова, словно железный капкан, захлопнувшись, отказывалась выпустить на свободу опасное животное. Напрасно оно издавало жуткие вопли, нагоняя страху на всю округу. Воспользовавшись моментом, Красногубов привстал на колени. Подтянул к себе яростно сопротивлявшегося кабана и, изловчившись, с такой невероятной силой ударил кулаком по волосатой хребтине, что раздался громкий хруст. Жалобно взвизгнув, кабан свалился замертво.

Медсестра, ничего не понимая, стояла, как вкопанная, на том самом месте, где ее оставил Красногубов, спасая от кабаньих клыков. К выгребной яме, возле которой происходила скоротечная, но впечатляющая схватка человека и дикого животного, уже сбежались солдаты и офицеры. В немом изумлении они разглядывали внушительные желтые клыки лесного жителя, его отвратительную щетину, маленькие злые глазки, в которых навсегда потух безрассудный убийственный огонек. Виктор отказался от услуг санитаров, предлагавших ему носилки. Слегка прихрамывая и опираясь на хрупкое плечико медсестры, он направился в медсанчасть.