Ахнув дверью, все четверо исчезли за ней.

Метя ступеньки подъезда, Красногубов сообщил бандитам, что, якобы, башли – на даче…

Иномарка заржала, как лошадь, и понесла с места в карьер. У Дмитрича, конечно же, и не то, что – дачи, даже засушенным гербарием в доме не пахло. Выехав за город, примерно минут через сорок подскребли они к какому-то строеньицу садоводческого товарищества – по крышу в земле. Вышли из машины.

– Так, это и есть твоя дача? – усмехнулся тот, чье погонялово было Рябой.

– Что? Не нравится?

– Не о том треп ведешь! – встрял в разговор Грудь-Колесом. – Смотри, я не шучу! Если денег там нет…

И бандит кивнул на избу.

– …вначале мы тебя в расход пустим, а после… Маруха2 у него – ничо! Я прав, пацаны?

– У меня, аж, слюни потекли, когда ее увидел! – подтвердил Рябой. – С собой ее на нашу хату заберем! Готовить нам хавчик будет… Ну, и…

После этих слов Дмитрич едва удержался, от неистребимого желания, схватив отморозка за шкирняк, тут же переломить ему хребет о колено.

– Размечтались!..

– Ну, ладно! Хорош языком чесать! Пошли в дом!…

Скомандовал бывший спортсмен.

– Ага, щас! Уже бегу и спотыкаюсь!..

Вместо того, чтобы сделать так, как сказал Грудь-Колесом, Красногубов вдруг – в поклон: «сопли» подтянуть. Ботинок, как челнок… Шнурки, как канаты для висячего моста… Пока бандюки кумечили3, в чем прикол, он – цап за порог иномарки! Никто толком ничего понять не успел!.. И поддомкратил так, что та в одну секунду со скрежетом опрокинулась на бок. У бандюг – глаза, как улитки!.. Повыползли из раковин и – по-пластунски вперегонки! Дар речи иссяк! Дмитрич небрежно поплевал на пятерни, в каждую из которых аккурат по спелому арбузу бы уместилось. Похлопал друг о дружку, чтобы стряхнуть прилипшую грязь. В довершение так лягнул каблуком в днище, что резвая импортная кобылка грохнулась «копытами» вверх. Нате, мол, не хочу! Крышу примяло. Стекла – дзинь, трынь!..

– Ах, ты!…

Угрожая ножичком, Рябой кинулся, было, на геолога, но, не рассчитав шаг, спотыкнулся о ближайшую кочку. Воспользовавшись моментом, Красногубов схватил бандита за чупрын и слегка приподнял над землей. Тот, аж, взвыл от боли. Вырвав у него нож, приставил к горлу.

Кукиш, не долго думая, вынул из кармана ствол и нацелил его на Дмитрича…

– Опусти, придурок! – приказал Грудь-Колесом.

Слыша дикий ор бултыхавшегося, как кое-что в проруби, и беспомощно брыкавшего в воздухе ногами кореша, бандит неохотно повиновался.

– Нет!.. Так не пойдет!.. – сказал геолог, когда стопы Рябого снова коснулись земли.

Дмитрич плотнее приставил лезвие ножа к горлу своей жертвы.

– Пушку отдай мне!

Грудь-Колесом, немного поразмыслив, толкнул локтем Кукиша в бок.

– Выполняй, что он говорит! Козырь теперь тебе, все равно, без надобности!

Взвесив на руке, подельник вчерашнего спортсмена швырнул пистолет к ногам геолога. Наклонившись, тот поднял его.

– Вот так-то будет лучше!

Не успели бандиты в себя придти после всего случившегося, как Красногубов, вовсю размахивая руками, был уже метрах в двадцати от них. До того резвый шаг наладил, что, аж, пар у него со спины пошел. Кукиш – ему вдогонку:

– Эй, Недоросток, а еще разок кувыркнуть тачку – слабо?!

Но Дмитрич лоб с затылком не путал. Хоть тресни, а в гости к себе он тоже их не звал…

Быстро вечерело. Солнце скатилось куда-то в самую середину тайги, словно готовясь ко сну. И тайга не запылала пожаром, а наоборот, хвоя ее потемнела. Вскоре огромное облако полумрака мягко опустилось на землю, окончательно стушевав и без того поблекшие краски. На небе, словно на лице девственницы, высыпали бледно-голубые веснушки. Геологи, вогнали колышки под палатку в землю. Ошкурив толстые сосновые поленья, в костер добавили охапку сухого валежника. И теперь кровожадные языки пламени при малейшем дуновении ветерка метались из стороны в сторону, словно в поисках невидимой жертвы, чтобы, затянувшись вокруг нее мертвой петлей, затащить к себе в пасть.