.

Понятно, что проблема характеристики мировоззрения Репина родилась из императива советской эпохи: мировоззрение должно быть у каждого, как паспорт или прописка, – как свидетельство благонадёжности. И оно должно быть материалистическим и научным.

Если же речь шла об «эпохе царизма», то у прогрессивного человека должно было быть демократическое мировоззрение. К реакционным причислялось только имперское и, стало быть, православное.

А у Репина не было «прилагательного» мировоззрения. Он, выходец из «простого всенародства» (Ф. И. Буслаев), сам был русским мировоззрением, в полной мере обладая природным православным зрением на огромный русский мир. Именно в его время, в годы, когда Россия, стремительно «цивилизуясь», забывала и, казалось, теряла Бога, Репин с осознанием полной ответственности, всей своей жизнью, всем своим трудо-творчеством показал нам присутствие Духа живого и животворящего в любых и даже в безбожных обстоятельствах.

Именно это сегодня требуется не доказать даже, а показать нашим современникам, потому что это (вопреки живому по сей день заблуждению) – очевидно! Давайте же попробуем взглянуть на наследие Репина не критически, не научно, а пристально и любовно. И, быть может, в ответ на нашу любовь нам откроются истинные смыслы его картин.

Я есмь путь

Между целестремительностью и теоустремлённостью всех интересов в природе извечно сияет непререкаемый знак равенства, ибо и вселенная, и малый мир наш в каждой корпускуле теоцентричны и в каждом кванте действия тео устремлённы.

Присутствие во вселенной Бога обнаруживает себя во всём. Телескопы, микроскопы и нанотехнологии, становясь всё мощнее, тысячекратно увеличивают наше восхищение и изумление пред уже видимым, но пока непостижимым чудом Творения, его фантастическим конструктивным совершенством и ошеломляющим многообразием форм.

И вот уже близко-близко подступило время, предсказанное Н. О. Лосским: «Когда наука освободится от псевдонаучных представлений о «научности» и станет изучать целестремительность всех интересов в природе»>2.

Сегодня теоустремлённость «всех интересов в природе» всё чаще становится предметом научного изучения. Присутствие Божие в р еальном мире явлено ищущему уму разными факторами и свидетельствами.

В точных науках – бозоном Хиггса, стальным блеском логики, неоспоримой красотой математических формул и доказательств.

В науках естественных – оперением райских птиц, контурами и запахами цветов и – царским подарком ХХ века человечеству – макро- и микрофотосъёмкой, приоткрывшей нашему зрению неведанные, ошеломляющие миры!

В музыке – чудом гармонии и даруемым «вдруг!» ощущением «хлада тонка», указующим: «тамо Господь».

В литературе – душистым цветением текста и участием Его в судьбах героев, часто вопреки планам автора («сбежавшая замуж» пушкинская Татьяна – не единственный тому пример!).

А в живописи Он – Свет. «Свет истинный, который просвещает всякого человека, приходящего в мир» (Ин. 1:9).

Но первая задача искусствоведа или арт-критика, или обыкновенного посетителя выставки – не обмануться иллюзией Света. Ведь как, по преданию, Святые Отцы узнавали демонов, явившихся к ним в ангельском или божественном обличье? – Нет радости при их явлении, на сердце камень. Таков и свет в живописи: если нет радости душе, значит, он – оптический обман, освещение – не более того.

А творчество… любое… – Богоносно, если светоносно. Пусть не очевидно, как в живописи, но оно тогда Послание, когда даёт ощущение светлой радости при встрече.

Какой же прекрасной предстанет перед нами научная и творческая реальность – вся жизнь предстанет иной! – после того, как исследователи новой формации