Однажды мне позвонил старинный друг и предложил вместе поехать с ночевкой на дачу к людям, о которых я был от него же наслышан; почему-то я недолго колебался.

Описывать поездку в машине сквозь дождливый августовский вечер нет никакого смысла: от всех подобных она отличалась тем, что по дороге мы слушали концерты Моцарта где солировал Рудольф Фиркушны. Описывать дачу тоже незачем: от всего прочего загородного новостроя она отличалась разве что городской евроотделкой да числом этажей. Участок? Хм, участок… Одной стороной, спускаясь по косогору, он выходил к большому пруду; а в себе самом заключал небольшой прудик. Насаждения – в том числе необычных видов – пока не успели разрастись. Два здоровенных пса? Мне ни за что не вспомнить их пород. Господи, да всё это любой из нас неоднократно видел по телевизору! Кстати, в гостиной стоял и телевизор с экраном метр на полтора; но той ночью сборная России от этого лучше не заиграла.

А вот хозяева – милейшие люди, таких по телевизору не увидишь. Мужа, оказывается, я знал в лицо по годам в Институте, где он числился научным сотрудником, а я – аспирантом. От ужина в памяти остался салат из помидоров; я думал, что в спелом состоянии они бывают красные и жёлтые, ну, розовые у некоторых сортов; здесь же отведал необычно коричневых и необычайно вкусных. Проговорили до четырёх; поднялись не рано. После завтрака засобирались домой. Явно не выспавшаяся хозяйка вышла проводить нас на крылечко и, глянув вдаль, произнесла нечто странное:

– Вон Пётр Косой поехал, – хорошо бы вам успеть до него…

Я, как и остальные, пропустил её слова мимо ушей. Пётр Прямой, Пётр Косой – какая нам разница! Простившись, мы сели «Тойоту» и тронулись. А вскоре поняли, чтó хозяйка имела в виду…

Безразмерная просёлочная дорога, перевитая колеями, как растрепавшаяся девичья коса, поворачивала направо. Мы ехали по самой правой колее и свернули по дуге меньшего радиуса. А по дальней дуге нас обошёл красный «Запорожец» – так лихо, что на небольшом ухабе он взлетел, как на трамплине, пронёсся метра четыре по воздуху, шмякнулся наземь и попылил дальше. В этот момент в память и врезался профиль водителя – явно веселившегося всю ночь без перерыва и теперь погнавшего за добавкой. Помните картину Василия Сурикова «Взятие снежного городка»? Лицо всадника прямиком перешло к водителю «Запорожца»…

Ну, а нас взятие тогда миновало.

― Красивая не была, а молодая-то была, – говаривала при случае моя бабушка. А вот пара историй от моих коллег.

Н.Н., с которой мы много лет работаем на одной кафедре, рассказывала про большого чудака, так сказать, профессионального читателя, многие годы бывшего завсегдатаем ГПНТБ. Однажды она встретила его в качестве кондуктора троллейбуса. Обилечивая вновь вошедших, он внимательно посмотрел на Н.Н. через свои бипризматические очки неимоверной толщины, решительно произнёс: «Ну, здесь всё ясно!» – и обернулся к следующей пассажирке.

– Я убираю кошелёк, бормоча себе под нос: «А чтó, собственно, ему ясно?» – до пенсии мне тогда оставалось два-три года. Стоящая рядом дама укоризненно говорит ему вслед: «Кондуктор, куда вы пошли? Женщина-то молодая!» Тогда он разворачивается, снова подходит ко мне, наводит на меня очки и после секундной паузы веско чеканит: «Была!»

М.М. в коридоре поведывал мне и нашему общему знакомому краткую сводку своих стоматологических злоключений. Мои собеседники сошлись на том, что с возрастом надо отводить здоровью твёрдую долю своего бюджета, а если посчастливится ей уцелеть – резервировать на будущее.