В этот момент раздается мелодичный звонок в дверь. Мелодия: «Москва – звонят колокола».
ЛЕОН (Роману Андреевичу). Вы разве ждете кого-то?
РОМАН АНДРЕЕВИЧ. Я? Нет, конечно… То есть, стоп… Да! Сегодня какое число? Ну, конечно же! Как я забыть мог, сам же приглашал. Это, наверное, из Москвы приехали! Иди открывай! (Лихорадочно заплетает косички на бороде в одну мощную косу.)
ЛЕОН (бьет себя по лбу ладонью). Fuck! Я и забыл совсем! (Уходит в холл.)
БЕНЕДИКТ. Вот чума сейчас будет. Мои вам congratulations’ы, Роман Андреич.
Возвращается обескураженный Леон.
РОМАН АНДРЕЕВИЧ. Ну что, приехали? Кряжистые, да?
ЛЕОН. Роман Андреич… Там это… Как бы это выразиться… Посылка…
РОМАН АНДРЕЕВИЧ. Посылка?
ЛЕОН. Да.
РОМАН АНДРЕЕВИЧ. Подарок, что ли, какой? Неси!
ЛЕОН. Ну… не знаю… (Переминается с ноги на ногу, мямлит.) Вы гроб заказывали?
РОМАН АНДРЕЕВИЧ. Какой еще гроб?
ЛЕОН. Односпальный. С кистями.
РОМАН АНДРЕЕВИЧ. Гроб? Какой, к чёрту, гроб?!
ЛЕОН. Откуда я знаю? Дубовый, наверное. Чё делать-то теперь будем, Роман Андреич? Там венки еще.
БЕНЕДИКТ. Чё за херня? Метка, что ли?
РОМАН АНДРЕЕВИЧ. Чё?! Чё?! Разчёкались тут! Дохнуть теперь все будем! (Пауза.) Ссуки! Нашли меня всё-таки. Нет! Я, пожалуй, нажрусь сегодня. Несите. (Направляется к трону, приседает, откручивает одну из бутылок и, путая квейк с пепельницей, плещет в последнюю коричневатую жижу.)
Бенедикт с Леоном вносят гроб.
Затемнение.
Картина вторая
Пасторальный мотив
Леон, Бенедикт и Роман Андреевич стоят, склонившись над гробом. В руке у Романа Андреевича мельхиоровая пепельница – олигарх посасывает вискарь и морщится, точно от неприятного запаха. Леон с Бенедиктом в недоумении перебирают ленты на венках.
ЛЕОН (читает). «От товарищей по работе», «Скорбим, помним, жди».
РОМАН АНДРЕЕВИЧ (нервно теребит косу на бороде). Вот сволочи!
БЕНЕДИКТ. Жестко. Рвать отсюда надо.
РОМАН АНДРЕЕВИЧ. Куда? (Вытаскивает из споррана таблетницу, достает разноцветные пилюли.)
БЕНЕДИКТ. Да хоть в Штаты.
РОМАН АНДРЕЕВИЧ. Они и там найдут.
БЕНЕДИКТ. Но чё-то ж надо делать?
РОМАН АНДРЕЕВИЧ. Всё уже сделали, что смогли. Если и сюда их руки дотянулись… (Запивает пилюли алкоголем.)
ЛЕОН. А вот еще. Ту би ор нот ту би… От бисексуалов каких-то… Дальше вообще непонятно…
БЕНЕДИКТ. Ну-ка дай. (Читает.) Везер тис ноблер ин зе минд ту суффер…
РОМАН АНДРЕЕВИЧ (автоматически поправляет). Mind to suffer.
БЕНЕДИКТ. Ага. Ту саффер. Зэ слингс анд арроус оф аутрагеоус фортуне… Абракадабра какая-то… Ор ту таке армс агаинст а си оф траблес… Блин! Язык сломать можно…
РОМАН АНДРЕЕВИЧ. Бень, ты в какой стране живешь? Это же Шекспир. Монолог Гамлета.
БЕНЕДИКТ. А он разве не на английском писал?
РОМАН АНДРЕЕВИЧ. А это, по-твоему, какой язык?
БЕНЕДИКТ. Какой?
РОМАН АНДРЕЕВИЧ (членораздельно). Ан-глий-ский.
БЕНЕДИКТ. Да, бросьте. Я английский знаю, это не он.
РОМАН АНЕДРЕЕВИЧ. А какой тогда?
БЕНЕДИКТ. Ну, немецкий. Датский, может. Или даже финский какой-нибудь.
РОМАН АНДРЕЕВИЧ. Да нет, Беня, это – самый настоящий английский.
БЕНЕДИКТ. Бросьте, Роман Андреич, прикалываться. Где тут – sorry? Indeed? Где? Покажите.
РОМАН АНДРЕЕВИЧ. А у тебя словарный запас из скольких слов?
БЕНЕДИКТ (обиженно). Достаточный. Если надо – объясню. (Бьет правым кулаком в левую ладонь.)
ЛЕОН (переворачивает ленту). Тут на обратной стороне перевод есть. (Читает как телеграмму.)