Миновало Успенье Богородицы, близилась осень. Всё чаще Лондон и его окрестности окутывали туманы. Унылая пора вызывала ещё больше меланхолии в настроении Анастасии. Майкл старался изо всех сил развеять это уныние. Он покупал для Анастасии наряды, водил её в театр и всеми способами старался развеселить девушку. Анастасию полюбили не только младшие братья Майкла, но и его родители. Своим покладистым характером и скромным нравом она покорила хозяев и гармонично вписалась в эту семью. И тогда Майкл решил сделать ей предложение.

– Пит погиб, Анастейша. Его не вернёшь, с этим надо смириться. Но жизнь не стоит на месте, она продолжается. А я постараюсь сделать всё от меня зависящее, чтобы вы были счастливы.

– Мне это очень приятно, Майкл, – отвечала Анастасия. – Я ценю вашу доброту и очень благодарна вам за всё. Но я дала обет перед Господом, что три года не отдам себя никому. У меня пока ещё есть надежда, что он жив. Если в течение трёх лет я не получу о нём никаких вестей, тогда я буду считать себя свободной.

– Что ж, очень жаль. Но я не буду вас торопить и разубеждать в ваших чаяниях. Однако если вы передумаете, то знайте: моё сердце уже принадлежит вам. И я буду счастлив, если вы примете мою руку.

– Спасибо, Майкл. Но если вам тяжело сознавать, что я рядом и не принадлежу вам, то, может, мне лучше вернуться на родину?

– О нет, ради бога, нет! Отец непременно узнает, если поступит известие о судьбе Пита, он просил русских послов его информировать. Да и вам непременно напишут родные, если вдруг капитан Пит вернётся домой.

Прошёл ещё месяц. К Воздвиженью капитан Майкл Ирвин получил приказ отправляться на своём фрегате в Портсмут под начало адмирала Джорджа Рука. Он простился с семьёй и с Анастасией и отправился в путь.

Большинство беглецов с галеры Юсуфа согласились с предложением капитана «Летящей стрелы» отправиться на Антильские острова. Поскольку никто из них пока не догадывался об истинных намерениях Эдмона Дюпре, будущие пленники оставались в качестве пассажиров, их свободу не ограничивали, они могли спокойно перемещаться по палубе. Запрещалось только подниматься на мостик, приближаться к крюйт-камере и к оружейному арсеналу – там капитан круглосуточно выставлял охрану. Помощник капитана Мишель Моро не раз предлагал запереть будущих рабов в трюме, но Дюпре считал, что это пока преждевременно, он опасался бунта.

– Мы сделаем это, когда земля уже будет на горизонте. А сейчас пусть ни о чём не догадываются.

Естественно, никто из команды не был осведомлён о планах Дюпре и Моро. Матросы были удивлены, что корабль поменял курс и не стал заходить в Сен-Луи, как предполагалось изначально, но «Летящая стрела» – не пиратский корабль, и капитан не обязан отчитываться перед командой в своих действиях. Экипаж судна наёмный, все получают жалование, а куда направляется пинас, с каким грузом или вообще без груза, никого волновать не должно.

Однако если тайной владеют двое, то наверняка найдётся и третий, кто в эту тайну проникнет. На корабле был юнга Франсуа, рыжий и конопатый мальчуган шестнадцати лет. Он помогал коку, драил палубу наряду с другими матросами, а также прислуживал судовому начальству, исполняя обязанности стюарда. Однажды, подавая обед Дюпре и Моро, он уловил обрывок их беседы – они как раз обсуждали, как выйти на работорговца, торгующего белым товаром. Оба, конечно, тут же замолчали, а Франсуа сделал вид, что ничего не слышал.

Шла третья неделя пути через океан. Пассажиры уже успели отдохнуть и прийти в себя после изнурительного рабства на галере. Пусть даже питание на корабле не отличалось особым изыском, но силы худо-бедно восстанавливались. Те, кто был до этого знаком с морским делом, помогали матросам в их работе, другие же играли в кости, пели песни или просто слонялись по палубе.