Кровинки эти проявились в письме от лучшего друга Саши Архангельского, который сообщал, что в Москве творится нечто невообразимое, которое иначе как вселенский бардак не назовёшь. Зарплату не платят, вновь избранный президент обещает реформы, но они то ли пробуксовывают, то ли вообще не состоятся. Народ плетётся в плену химерных иллюзий своего правительства, продолжая верить в своего царя Бориса. Нет, нет ни Годунова, а Бориса Ельцина. Верят, разумеется, чисто традиционно и иллюзорно. На самом деле уже никто ни во что и ни в кого не верит. Советские люди, ещё недавно выкрикивая лозунг «Долой господ», теперь называют друг друга не товарищ, а не иначе как господин, но суть совковой ментальности от этого, конечно же, не меняется и вряд ли изменится в ближайшее десятилетие. Далее Саша, словно почувствовав тоску Бориса по есенинским берёзкам, с прискорбием сообщал, что народ мечется и дёргается из сторону в сторону, выискивая мельчайшие зацепки для выезда за кордон. Русские немцы стремятся в Германию, украинцы страстно желают присоединиться к своей диаспоре в Канаде, а азербайджанцы усиленно ищут родственников в Турции. Истинные, тайком крещёные в детстве, россияне, ищут в запутанном своём генеалогическом древе еврейских бабушку или дедушку со светлой целью покинуть беспредельную одну шестую часть суши. Славянские индивидуумы, которые отчаялись найти иудейские корни в своей пресловутой древесине, ищут еврейских невест или жениха как некий подвенечный пропуск для выезда в Израиль. Тем же, кому этот трюк не удаётся, норовят любыми способами получить заграничную визу в любую страну Европы с тем, чтобы работать там «беби-ситтер» по уходу за детьми, по присмотру за стариками и инвалидами, подметальщиками в отелях и рабочими на стройках. Коллеги по кафедре, писал Саша, не без чувства белой зависти, передают ему, Борису пламенный научно-преподавательский привет, со стопроцентной уверенностью, что он работает профессором в университете, получая при этом высокую зарплату.

Скупые слезинки наворачивались у Бориса при прочтении этого письма от друга. По Сашиным словам выходило, что чуть ли не вся столица рвётся за рубеж, а он тут, понимаешь, места себе не находит, страдает и терзается тоскливыми мыслями по покинутому отечеству. Надо было немедленно брать себя в руки и ринуться в дорогу, которую, говорят, осиливает только идущий. В это знойное утро эта дорога привела Бориса на арабский базар, где он за бесценок купил себе кроссовки, являющимися хорошей подделкой модной спортивной фирмы «Адидас». Здесь на базаре кто-то окликнул его со словами:

– Шалом, Борис! Рад тебя видеть, как дела?

Знакомый голос принадлежал Иосифу, бывшему начальнику Бориса, который, пожав ему руку, с лёгкой иронией продолжил:

– Что господин профессор ищет на столь дешёвом рынке? Почему он не находится в своём офисе, в котором открыл частный бизнес по геодезии?

Борис от удивления об осведомлённости Иосифа в его делах едва промямлил:

– Откуда тебе, Иосиф, известно, что я пытался открыть своё дело?

– Ты, Борис, вижу, ещё в недостаточной степени абсорбировался в стране, – усмехнулся Иосиф, – Израиль – государство маленькое и здесь при желании каждый знает о другом гораздо больше, чем о себе. Впрочем, приглашаю тебя на чашку кофе, там всё и расскажу.

В прибазарном кафе Иосиф заказал себе рюмку водки, а Борису маленькую чашечку арабского кофе. После традиционного возгласа «Лехаим» Иосиф поведал, что советник по открытию малого бизнеса, консультирующий Бориса, направил ему для проверки бизнес-план, составленный неудавшимся олигархом.