Спешу дальше. Дворец дожей? И другие. О них помню только отражение в воде и другие – кружевные – отражения. И комнатки пыток под крышей – или я их видела во сне? – где нагревом свинцовых стен мучили узников.
Но главное, что я помню в Венеции, – это переход дня в вечер: сгущающуюся – в синеву сумерек – голубизну дня, первое трепетанье фонарей, светлых, как сон, и их водяную тень. Темнота небесного свода над дворцами и крышами, над темнеющими гондолами и сверкающей бездной вод. Никакой детский театр не повторит театральных эффектов лазури, превращающейся в синюю мглу. Город сон, город призрак»[8].
Она обманула Луиджи – поселилась не в оговоренной с ним на вагонных ступеньках поезда гостинице, когда с надрывом звучали мольбы о встрече, а выбрала совсем другой адрес, чтобы избежать свидания. Этим она обречет себя на мучения, подобные страданиям в раскаленных теплым солнцем свинцовых тюрьмах под крышей Дворца дожей.
Прекрасная Венеция и площадь Сан-Марко стали для Анастасии синонимом разлуки.
В мыслях ее кружилась возможность счастья с итальянцем, сердце влекло в его объятия, но, как ни молилась девушка, как ни искала ответа у Сан-Марко и в отражениях каналов, на решение быть с Луиджи не нашлось смелости даже около отважного крылатого льва непокорного евангелиста.
Анастасия уехала из Венеции раньше – чтобы наверняка избежать встречи с влюбленным Луиджи – и потом еще долго в мыслях просила у него прощения за предательство чистых чувств, случившееся в поезде до Милана и продолжившееся на залитых солнцем набережных Серениссимы.
Свидетелем утраченной любви оказался древний исполин Сан-Марко, продолжающий молчаливо хранить тайны под бездонным сапфировым небом Светлейшей, лишь изредка раскрывая в блеске мозаик на закате или в таинственных знаках на стенах, в узорах колонн или в уставших глазах статуй свои забытые секреты тем, кто с любопытством и надеждой останавливается у его дверей.
2
Ка' да Мосто, «Белый лев» и Павел Первый
А издали, луной озарена,Венеция, средь темных вод белея,Вся в серебро и мрамор убрана,Являлась мне как сказочная фея.Алексей Апухтин
Фрагмент палаццо Ка' да Мосто
Отсюда открывается самый обширный вид на Большой канал: за счет местоположения на его повороте угол обзора впечатляющий. Взгляд радуют выстроенные в ряд дворцы – один краше другого; выглядывающий светлый мост Риальто с россыпью магазинов; бесконечно снующие гондолы и водные трамвайчики вапоретто; окаймленный арками Рыбный рынок; Немецкое подворье, где когда-то создавали не сохранившиеся до наших дней росписи великие живописцы Тициан и Джорджоне; полосатые сваи для пришвартовывания лодок; блики на воде. Над всем этим слышны неизменные крики хозяек Венеции – откормленных белых чаек, что бессовестно крадут у зазевавшихся еду прямо с тарелки.
Когда-то этим видом любовались торговцы, аристократы, художники, правители, императоры и русский царевич – Павел Петрович, будущий помазанник Божий – Павел I.
Все эти люди гостили в Ка' да Мосто – палаццо на Большом канале, где некоторое время располагался отель с названием, достойным королей: «Леон Бьянко» (ит. белый лев). Но до того, как стать гостиницей, в распоряжении у здания имелось еще несколько столетий ожидания.
Первые упоминания встречаются в XIII веке и связаны с исторически важными для Светлейшей родами: Фальер, что владели территорией, и Бароцци, что приобрели у них ее часть. И старые, и новые владельцы происходят из 12 семей – основателей Венеции, что пользовались большим уважением и почетом в республике.
В XIII столетии, когда согласно документам имела место покупка, наметились определенные тенденции: строят палаццо в соответствии с новыми канонами общества, ориентируясь на торговое и коммерческое преимущество; помимо сельскохозяйственных нужд и рыболовства теперь думают о доходах с домов и использовании их в качестве резиденций.