Имя Гостомысла в древних списках летописей не упоминается, и запись о нём отыскивается лишь в 1-й Софийской летописи XV века. Это – одна из новгородских летописей, которые велись при Софийском соборе в Новгороде, и там сказано, что новгородские словене поставили город Новгород и посадили в нём старейшину – «посадника» «первого Гостомысла».

Иоакимовская летопись сообщает также, что дочь Гостомысла Умила была замужем за Годославом, одним из западно-славянских князей с острова Руген или Руян (современный Рюген).

У Гостомысла была также старшая дочь Прекраса и ещё одна, по имени оставшаяся неизвестной (эта маленькая деталь делает полусказочную историю более достоверной). Было у Гостомысла и четверо сыновей, погибших в междоусобных войнах… Не имея наследников, Гостомысл, умирая, послал на Руген за внуком, которого звали… Рюрик.

Такова история призвания Рюрика в её хотя и легендарной, но очень привлекающей своей логичностью версии Иоакимовской летописи. Здесь нет ни странного самоуничижения новгородцев, ни их признания своей государственной и управленческой несостоятельности, зато эта версия исторично иллюстрирует тесное переплетение династических и общественных связей русских северных славян как с более западными славянскими, так и с балтийскими и скандинавскими племенами.

Между прочим, эта версия очень напоминает намного более позднюю историю «призвания» российской императрицей Елизаветой в Петербург внука Петра Великого – голштинского принца Карла Петера Ульриха, будущего императора Петра III.

Вот ещё одна иллюстрация в том же духе, косвенно работающая на версию Иоакимовской летописи.

Исландский скальд и летописец, а также составитель саг Снорри Стурлесон (1179–1241) известен знаменитой книгой «Круг земной». Так вот, в саге об Олафе Святом Стурлесон описывал, как Олаф и его сын Магнус бежали из Норвегии и были приняты в Новгороде Великом и Киеве. Писал Стурлесон и о счастливой стране на севере Руси Бьярманланде, о Старой Ладоге…

Иными словами, между скандинавами и русскими славянами давно установились разнообразные контакты – от обмена ударами до обмена визитами, и жизнь прарусского Севера вялой не была.

Дают информацию к размышлению и некоторые новгородские названия: Старая Русса, Старая Ладога, но – Нов-город. По логике названия следует, что был и более старый город на месте Нов-города, то есть – Стар-город. Ряд источников об этом прямо и свидетельствует, удостоверяя давнее присутствие на Севере русских славян, продвинувшихся сюда из центральных прарусских областей Поднепровья. В частности, Михаил Васильевич Ломоносов – кроме прочего, ещё и блестящий историк, считал, что Новгород «исстари слыл Славенск», что вполне возможно.

В пользу просто династического смысла появления Рюрика в Новгороде говорит и тот факт, что Рюрик прибыл в Новгород спокойно и без эксцессов. А ведь в то время норманны – варяги, викинги, ощущая свою силу, действовали мечом. Так, например, они совершали успешные походы во Франкскую державу и в 834–838 годах опустошили Фрисландию… Периодически разрушались крупные торговые центры побережья, такие как Дорестад и Вальхерен… В 841 году викинги дотла выжгли Руан, захватили Нант, в 845 году пали и были разрушены Гамбург и Париж, в 848 году – Бордо. В 860 году флот викингов, под водительством Хастинга вошёл в Средиземное море и вторгся в Италию…

В пределах Руси ничего подобного не было, хотя норманны проникали по торговым путям до Волги и Каспия. Войны, конечно, случались, но шли с переменным успехом, и ничего подобного опустошению Франции викингами на прарусских землях не наблюдалось. Подобное «миролюбие» может быть объяснено одним – наличием в основных центрах русских славян достаточно сильной и централизованной власти и до Рюрика.