Если мы хоть чуточку лучше узнаем себя, если почувствуем, что русские, как и другие народы, способны просчитывать последствия своих действий или бездействия пусть не на дальнюю перспективу, а хотя бы на шаг-другой вперед, если поймем, что нам никто не поможет, кроме нас самих, – значит, у нас есть шанс излечиться от затянувшейся болезни, значит, у нации есть силы, чтобы самостоятельно решать свою судьбу, значит, у русских есть будущее, нравится это кому-то или не нравится.

Ныне стало модным проводить социологические опросы. Вопросы ставятся самые разные. В том числе такой: «Готовы ли вы сегодня сдать экзамен по истории России?» Положительно ответили на этот вопрос 23 процента россиян. Меньше четверти опрошенных! Между тем наш замечательный историк Сергей Михайлович Соловьев еще полтора столетия назад заметил: «Если к каждому человеку можно обратиться с вопросом: “Скажи нам, с кем ты знаком, и мы скажем тебе, кто ты таков”, то к целому народу можно обратиться со следующими словами: “Расскажи нам свою историю, и мы скажем тебе, кто ты таков”».

Когда свыше двух третей населения не знают своей истории, нелепо требовать ответа от людей ответа на вопрос, кто мы.

Впрочем, винить в неготовности огромного числа россиян сдать экзамен по истории своей родины никого не приходится. Бóльшая часть документов, проливающих свет на наше прошлое, была уничтожена еще в древности. Те же документы, которыми мы сегодня располагаем, представляют собой списки, сделанные в XV—XVII веках с древних летописей. Ну а как наши пращуры относились к летописям? Напомню.

Монах Киево-Печерского монастыря Нестор, придворный летописец великого князя киевского Святополка Изяславича, еще только обмакнул перо в чернила, чтобы поставить последнюю точку в «Повести временных лет», как севший в 1113 году на великокняжеский стол Владимир Мономах приказал изъять «государственную летопись» из Печерского монастыря и передал ее в собственный Выдубецкий Михайловский монастырь. На предмет, как мы сказали бы сегодня, «переделки ее в свете новых исторических требований». Эта ответственная работа была поручена придворному летописцу Мономаха игумену Сильвестру. Тот рьяно взялся за дело, и старания его не пропали даром: Сильвестр вошел в историю как один из составителей «Повести временных лет». Однако работа игумена не удовлетворила Мономаха. Отослав его с глаз долой на почетную должность епископа в Переяславль (ныне Переяслав-Хмельницкий, Украина), он засадил за переработку летописи своего сына Мстислава, прошедшего обучение в Англии. Будущему великому князю киевскому не пришлось долго объяснять, что есть историческая правда, а что ложь, и в 1118 году на свет Божий появилась новая версия несторовской летописи, ничего общего с оригиналом не имевшая. Так возникла на Руси дурная традиция: с приходом к власти каждого нового хозяина вся прежняя история объявлялась чередой сплошных недоразумений, ошибок и преступлений, а самая что ни на есть доподлинная история только с этого нового хозяина и начиналась. Вот так и случилось, что Россия стала едва ли не единственной страной в мире с «непредсказуемым прошлым», как о нас стали говорить с начала 90-х годов XX столетия за рубежом, когда отечественная история была превращена в своеобразную «детскую площадку», на которой вволю порезвились великовозрастные дяди и тети из числа наиболее обласканных прежним советским режимом ученых, писавших и доказывавших прямо противоположное тому, что стали писать и доказывать после развала СССР.

Можно предположить, что и списки XV—XVII веков представляют собой «модернизации», а то и подделки прежних свидетельств, сделанные в угоду воцарившемуся в России в 1613 году дому Романовых, предки которых были родом из Германии.