После нашествия почти вся территория Руси попала под власть Орды, что означало долговременное систематическое подавление русского этноса. Орда обладала подавляющим превосходством в военной силе. Все попытки русских вступить с поработителями в открытую борьбу заканчивались для них трагически. Русские князья теперь зависели от ханов. Это значительно ослабляло их связи друг с другом: каждый теперь заботился лишь о своём уделе; мысль о Русской земле, как общем родовом достоянии, стала глохнуть. Никакое общее дело русичей из разных земель уже не объединяло. Под ордынской властью исчезает институт вече – один из определяющих элементов древнерусской этнополитической культуры. Наступила длительная полоса упадка гражданского чувства и национального сознания в массе народа.

Под гнётом обстоятельств, в условиях невозможности открытой борьбы, многие искали выход в уходе от мира. С конца XIII века в русском монашестве растёт движение пустынножительства. Русские пассионарии уходили от ненавистной действительности на север, в глухие леса, основывая там монастыри и селения. Там сохранялись традиции древнерусской святости и национальный эпос.

Конечно, разгром русской федерации, распад её целостности и утрата политического суверенитета, – не означал прекращения существования древнерусского этноса. Завоевание произошло в момент перехода из фазы надлома в фазу инерции, и у этноса впереди ещё была длинная дорога, древнерусский этнос существовал ещё долгие века. Но существование отныне проходило в угнетённом состоянии. Самые сильные русские земли, ресурсами которых ранее поддерживалось относительное политическое единство, были основательно опустошены и ослаблены. Из числа сильных земель погрома избежала только Новгородская. Но она всегда держалась особняком, занимаясь лишь своими делами, а нередко, из-за внутренних раздоров нуждалась во внешней силе в виде пришлого князя. Нашествия избежали также Полоцкая и Смоленская земли (последняя была лишь слегка им затронута). Однако то были земли довольно слабые, они оказались на острие литовской экспансии и, в отсутствии поддержки от других русских земель, одна за другой были поглощены растущей литовской империей.

И ещё один важный момент новой ситуации нужно отметить. В условиях резкого падения этнической напряжённости древнерусского этноса, на его окраинах и прочих периферийных районах появляются реальные возможности для нового этногенеза. Происходит обособление субэтнических групп. Новые этносы, возникающие в таких местах, теперь не испытывали сильного подавляющего влияния старого этнического поля. А их успешный подъём зависел только от стечения благоприятных обстоятельств.

Первым произвёл этнологический анализ событийной канвы русской истории Лев Гумилёв. Хотя бы уже поэтому его концепция заслуживает внимания.

Применительно к периоду монгольского завоевания теория Гумилёва, мягко говоря, весьма экстравагантна. Суть её заключается в том, что не было ни татаро-монгольского нашествия, ни тем более татаро-монгольского ига. В действительности, по мнению Гумилёва, имел место быть лёгкий кавалерийский рейд с целью «замирения» русских княжеств. Отношения, сложившиеся между Ордой и Русью после этого «замирения», Гумилёв охарактеризовал как союзнические. Причём особенно выгоден союз был Руси, так как последняя совершенно ослабела и не могла самостоятельно противостоять натиску с Запада – экспансии католической Европы. Но тут, по счастью, приспели монголы и защитили изнемогшую Русь от опасности. Упомянутое ослабление Руси было следствием того, что она подошла к пределу своего этногенеза, утратила пассионарность и погрузилась в обскурацию. Этнический распад и обскурация проявились в целой череде военных, политических и моральных «бед», постигших в то время Киевскую Русь.