Сравнивая те и другие известия, можно заключить, что более ранние сведения ал-Джарми и Ибн Хордадбеха описывают ситуацию на юге, в Поднепровье и Причерноморье, где русы и славяне объединились в рамках раннегосударственной этнополитической структуры. Показательно, что они ничего не говорят о какой-либо вражде между ними. Сведения же, сюжетно связанные с «островом русов», исходят преимущественно с севера великой равнины – с Верхней Волги, из новгородских земель. Они отражают характер отношений между славянами скандинавами на севере, где они долго не сочетались в единой этнополитической структуре, а существовали раздельно. Рассказ об острове русов рисует нам быт пиратских колоний варягов в землях финнов и славян. Вполне северной выглядит и природная обстановка. Славяне там представляли для скандинавов объект хищнического промысла, либо подвластное население, обеспечивающее их всем необходимым. Скандинавы для местного финно-славянского населения были чужаками, угнетателями и врагами. Это вполне соответствует летописной картине отношений славян и варягов в Новгороде и в целом на северных территориях Восточно-Европейской равнины. Отношения эти, как известно, в конце концов, привели к восстанию местных племён и изгнанию хищников-варягов за море.

В отличие от юга, где немногочисленные в IX веке скандинавы быстро «русели» и поглощались местной этнической средой, – на севере они были обособленной группой. Ещё в XI веке новгородцы платили откуп варягам во избежание разбойничьих набегов. Здесь, на севере, скандинавов и прозвали варягами. Слово было (по гипотезе Гедеонова) заимствовано у поморских славян, на языке которых «варанг» значило «меч» (мечи были всегдашним атрибутом балтийских воинов и купцов). Новгородцы поддерживали тесные связи со славянским Поморьем, так что термин первоначально утвердился именно здесь. Таким образом, слово «варяги» распространялось с севера на юг, тогда как «русь» – наоборот, с юга на север. Кстати заметить, со скандинавами восточные славяне познакомились не при посредстве финнов, как нас пытаются уверить господа норманнисты, а через своих родичей – западных поморских славян, связей с которыми они никогда не теряли, и для которых скандинавы были ближайшими соседями. Чьё-либо ещё посредничество в данном случае было излишним. Именно западные поморские славяне были пионерами балтийской торговли[35] и проложили торговые пути через просторы Восточно-Европейской равнины на Волгу, которые позднее использовали и скандинавы.

На севере, тем временем, развивались свои этнополитические процессы. Поселившиеся здесь славяне тесно взаимодействовали с финскими племенами. Постепенно складывался союз славянских и финских племён. Развитию государственности мешали скандинавские пираты, обосновавшиеся на чужой территории и обложившие тяжёлой данью местное население. Колонии варягов не входили в политическую структуру славянских и финских племён, но господствовали над ними в качестве паразитов-эксплуататоров. Это продолжалось до середины IX века, когда славяне и финны восстали и сбросили с себя варяжское иго. Так пришёл конец «острову русов» в Новгородской земле.

С освобождением от власти варягов племена севера объединяются в конфедерацию с центром в Новгороде. В союз вошли словене ильменские, кривичи, чудь и весь. В области Новгорода жили в основном словене, занимавшие центральное место в союзе. К югу и западу от них расселились кривичи. На север от Новгорода жила чудь, а к востоку и северу-востоку земли веси. Другие племена, судя по летописи, в союзе не участвовали.