Огашка сменила выражение своего лица, зло глянула на деревенского отрока-переростка. Ей захотелось ему досадить за скрытность и невнимание к своей особе.

–Грубиян, деревенщина, верзила неотесанный!

Такого хамства Босой не ожидал от горожанки, он захлопал белесыми длинными ресницами, не зная, как поступить дальше и что ответить.

А ворожея, глядя в синие глаза красавца, сказала:

–Что проглотил? Следующий раз не будешь мне врать, не люблю болтунов! И показав «золотому» жениху синий от черники язык, повернулась кругом и, хохоча, побежала вприпрыжку домой.

Никитке хотелось догнать дерзкую девчонку и надрать ей уши, но он сдержался, постеснялся людей.

«Скажут: с девчонкой связался».

Дома Огашка-Сирота, перебирая и анализируя в памяти весь разговор с «золотым» женихом, покаялась, что грубо обошлась с ним.

«Никита может мне этого не простить. Конечно, надо брать быка за рога, но не так грубо, лаской, поцелуями, любовью».

Огашка-Сирота, стоя около зеркала, размечталась, вошла в настроение, потянулась, прижала горячие ладони к соскам набухших грудей и тепло опоясало ее талию, истома, ноги стали ватными.

«Во мне этот бриллиантовый пробудил женщину, я уже хочу его. Штурочка права: слаще любви ничего нет. Да, пора брать быка за рога. Лед растоплю ладонями, зацелую. Мое горящее огнем сердце зажжет и его. Господи, помоги…».

Но и третья встреча ворожеи с Босым закончилась скандалом. В церкви это случилось.

Никита от сверстников прослышал, что в православной церкви батюшка проповеди читает интересные, про любовь и решил послушать. В церкви он увидел Огашку-Сироту, скучающую, около Васьки Плешивого. Увидев Никиту, она загорелась румянцем и стала строить ему глазки. А Никите показались противными ее обезьяньи гримасы. Ему не нравились девчонки, которые к нему сами навязываются, поэтому он отвернулся и стал попа слушать. Отчего ворожея позеленела вся, потихоньку подошла к «золотому» жениху сзади и толкнула его в спину.

–Уходи, кулугур, из нашей церкви, у вас своя молельня есть!

–Отстань! – ответил ей Никита, толкнув навязчивую девчонку рукой, – дай послушать, интересно же, про любовь батюшка говорит. Огашка в драку, ядом брызжет. Но ее одернула стоящая рядом старушка и ворожея присмирела. Тут же она спохватилась.

«Опять меня бес попутал, с бриллиантовым поцапаться, шалая я, с залетами. Правильно говорят: яблоко от яблони не далеко падает. Так и есть. Так я могу проворонить его совсем».

Из церкви Никита вернулся возбужденный. Сразу же пошел к матери.

–Был я, мама в церкви, там батюшка говорил, что душа человека после его смерти улетает на небо, на суд Божий. А вы с дедом говорите, что она рядом обитает и когда пожелает в потомках возрождается. Растолкуй мне, что к чему, а то путаница в голове.

Груня погладила по кучерявым волосам уже взрослого сына и ответила:

–Кулугуры мы, Никита, старой веры, самой правильной.

Слушай нас с дедом и не сомневайся. Истина эта в старых, священных рукописных книгах сказана.

–Знаешь, мама, кулугурская вера мне больше по душе. Вот возьмут меня на службу и если убьют на войне, то душа моя к вам в Сосновку вернется.

–Да, что ты! Бог с тобой!

Никита засмеялся.

–Это я так, чтоб понятней было. Мама, а почему у нас в роду все мужики рослые и очень сильные?

–Знать у нас порода такая. И ты таким вырастешь, если зелье не будешь пить. Босые издревле только мед пили. От меда у мужиков вся сила и долголетие.

–А можно мне в православную церковь заходить? А то меня сегодня Огашка-Сирота оттуда выгоняла.

–Можно. Наша вера тебя не связывает. А Огашка пристает к тебе с соблазнами?