Занимались мы с преподавателями по шесть часов с утра. И два часа было для самоподготовки после обеда и дневного сна. Преподаватели наши были хорошими методистами, поэтому и занятия у нас сразу пошли хорошо. По всему чувствовалось, что они делают все, чтобы нам было ясно, что они говорят. Темп изложения был не высокий, чтобы можно вести записи. Я это использовал и во время занятий с колен читал книжки. Если возникали какие-либо затруднения с русским языком, то преподаватель просил меня перевести какое-то слово или фразу. Капитан Чиник в подобных ситуациях говорил: «Товарищ Зрнич, переведите, пожалуйста!» Я вставал, и мы вдвоем совещались и решали, что это слово будет означать на сербском языке. Но мы решили и постановили дальше писать так, не иначе! Конечно, моих скромных знаний было недостаточно, чтобы объяснить весь курс химии. Но что было делать, если мои коллеги и этого не знали? Приходилось как-то выходить из положения.

А что касается нашей жизни, то она пока была однообразной, но скучать нам было некогда, так как мы все время отдавали учебе. Правда, по праздникам и выходным нам вместе с русскими курсантами устраивали культпоходы в оперный театр. Это была хорошая традиция, благодаря которой мы прослушали все оперы и посмотрели все балеты, весь классический репертуар театра. Иногда нас водили и в драму. Так что мы получали образование не только специальное, но также и к искусству приобщались. Своим примером нас учили наши высокообразованные и высоконравственные преподаватели. Они были людьми, которые закладывали в нас основы не только естественных знаний, но также и высокой нравственности. По ним мы впоследствии, будучи педагогами и ученными, «строили себя», устанавливали для себя планку гражданственности.

С наступлением весны и лета жизнь наша стала веселее и разнообразнее. В майские праздники нас впервые пустили в увольнение. Мы с другом Любомиром Радославлевичем, будучи в городе, забрели в речной порт. Погода была теплой, и по набережной гуляла масса народа. Мы выпили по сто пятьдесят грамм водки и включились в общий поток гуляющих и, почувствовав себя более раскованными, решили познакомиться с девушками. Стали смотреть вокруг и обратили внимание на двух стройных и фигуристых девушек, идущих впереди нас в попутном направлении. Обгоняем их и небрежно оглядываемся назад, чтобы увидеть их лица. Ничего вроде. «Будем брать», – говорит Любомир. Подходим к ним, здороваемся, и Любомир говорит:

– Просим пардон, мы желаем с вами бит знакомые.

Они смотрят на нас как-то недоверчиво и ждут, что будет дальше.

– Я и мой коллега мало выпили, и сейчас мы весели, – продолжает Любомир.

– Что-то не видно, что вы мало выпили, – говорит одна из девушек.

– Мой друг хотел сказат, что ми немного выпили и сейчас веселые, – попытался я выручить друга.

– Молчи, ты еще молодой, – говорит Любомир.

Ну а дальше у нас с ними завязывается разговор, в течение которого они смеются над тем, как мы произносим и коверкаем русские слова. Мы смеемся вместе с ними и так оказываемся в центре города. Здесь мы расстаемся с девушками и направляемся домой, обмениваясь впечатлениями о том, что видели и как провели время в своем первом увольнении.

В дальнейшем нас регулярно отпускали в увольнение и мы пытались по возможности разнообразить свой досуг. Как-то мы гуляли в городском парке, а дело было летом, и было жарковато. И нам захотелось мороженого. Мы подошли киоску, и я стал в очередь. По мере подхода к окошку я достал из бумажника деньги и положил его в задний карман брюк. Мы купили мороженое и сели. Еще погуляли по парку, посмотрели разные аттракционы и довольные без происшествий вовремя вернулись в училище. На следующий день к нам заходит подполковник Носков. Мы, как обычно, подали команду «Смирно», приготовились выслушать, что он скажет. Он и раньше к нам заходил и рассказывал новости или интересовался, как у нас дела. Он подает команду «Вольно» и без всяких предисловий протягивает мне руку с какими-то документами и говорит: